на бумагу: не дал товарищу по парте списать домашнее задание? Исключено, какой-то наговор! На классных сочинениях безо всякой корысти вступления и заключения (только записывай!) надиктовывал направо и налево.
Не уступил в автобусе старушке место?.. Допускаю: не заметил и не уступил, но тут я не нарочно…
Но почему со мной решили поквитаться именно сейчас, когда и без того: того гляди, посадят.
Нет, ничего путного в голову из прошлого не шло, память подобной ерундой заниматься не хотела, оставалось обратиться к совести, уж она-то ничего не позабудет. Но и совесть, при наших всех порой с ней несогласиях мирно молчала – совесть была чиста. И если бы не незабвенный Николай Иванович, не его непонятная смерть, на подобное послание я бы, возможно, даже не почесался, счёл чьей-то шуткой. Хотя при ближайшем рассмотрении явно маячит не шутка, а хорошая крепкая ненависть.
…Но почему меня… вокруг столько народу! И умереть я права никакого не имел, я стольким людям ещё должен!.. Люди не поймут. Как вариант, по примеру моего родного дяди раствориться в бескрайних просторах Сибири?..
Но эту мысль я тотчас отверг: во-первых – комары. Я не любил и здешних, а в Сибирских болотах их неизмеримо больше. А во-вторых, почему это я должен?.. Нужно разобраться!
Перейдя подальше от калитки на крыльцо, я попытался. Но думалось не очень, а точнее – не думалось никак. Мысленно воспарить, оценить всё беспристрастным взглядом мешала записка. Чтобы не отвлекала, я с глаз долой убрал её в карман, но помогло это не очень. Обратиться в органы правопорядка? И что я предъявлю, какую-то записку? Засмеют.
И я, ещё раз напрягшись, исключительно для пользы общего дела решил воспользоваться личными связями. В лице Виталия Мордвинова. Пусть он и гад, но сейчас это дело десятое, между прочим (и не между… тоже), оперуполномоченный, майор. А это вам не кот начхал, ведь за что-то на работе его держат. Мой, между прочим, друг. Пускай сто лет не виделись, пускай на улице с первого раза друг друга, возможно бы, не узнали, – но он мой друг. Пусть попыхтит. Хотя бы над запиской, которую необходимо было всячески в лабораториях исследовать, так как на кону стояла моя жизнь. А умереть сейчас, или, хотя бы, «сесть на срок», повторяю, я не мог, ибо! Даже если меня просто посадят, то кто отомстит за Николая Ивановича? Живым и на свободе заниматься этим как-то проще. И Витька в этом плане мне поможет: в смысле фактов. А уж осмыслить, оценить – это я возьму на себя.
Оставалось Витьку «зацепить». Личные отношения, конечно, хороши, но постоянный стимул должен быть, и стимул должен быть с размахом. Предварительно пересчитав наличность, я в магазине взял сахару, хлеба и чаю. На рыночке рядом купил огурцов, помидоров, яиц и, возвратившись, вывалил всё это богатство на стол.
Задумывался ужин. Чтобы было вкусно, чтобы было много. Витька съест и без изысков, но – хотелось… Чтобы осознал. Что – это для него… И, как человек, принявший взятку, будет просто обязан делу с моим невольным участием уделять внимания чуточку больше. Иначе! Иначе я его прибью.
И