вчерашних собратьев. Местному не придёт в голову кичиться умением развести костёр, нарубить дров или затопить баню, для него это что хвастаться прямохождением, но когда житель столицы под возбуждённо испуганными взглядами приезжих дам заводит бензопилу, чтобы уверенным после долгих тренировок движением распилить пару досок, восторг умелого мачо поистине не знает границ. «Посмотрите, как я, образованный успешный менеджер, управляюсь с грубым орудием пролетариата», – кажется, говорит в нём всё, от непринуждённости позы до торжествующей осанки победителя, и, довольный произведенным эффектом, он режет на бис ещё и пачку вагонки, оставшейся после очередной фазы нескончаемого дачного ремонта. Банальная рулетка в такие моменты способна возбуждать интерес, топор смесью страха и восхищения увлажнять до той поры равнодушные поверхности, а щелкающий затвор карабина, если только речь идёт не об охоте, – наделять его хозяина в воображении женщины безграничной силой и властью, манящим сочетанием, которому приятно раскрыть в приступе нахлынувшей пьяной симпатии объятия и прочие соблазнительные конечности. Чем дальше от города, тем меньше остаётся надуманных приличий, рождённых бесчисленными комплексами и зацементированных умелой пропагандой модных журналов, ведь, чтобы мыслить широко, желательно иметь под боком доступную линию уходящего вдаль горизонта, лишённого мельчайших следов антропосферы, иначе и Пушкин, наверное, со временем начнёт писать про «красоту Урбана».
– Как там, готово? – из-за плеча за аппетитным процессом наблюдал традиционно нетерпеливый Николай. – Ты только не пересуши, лучше снять пораньше, морскую рыбу можно есть и чуточку сырой.
– Прошу, – Андрей отошёл, предоставив знатоку возможность на практике доказать несомненную ценность его советов.
– Ладно-ладно, молчу, – поспешил откреститься от чересчур ответственной деятельности Николай. – Что ты сразу в бутылку-то лезешь. Делай как знаешь, тем более, что мне нужно ещё овощи порезать. Кстати, я подарю тебе как-нибудь нормальный разделочный нож, твоим если даже по горлу полоснуть, то и следа не останется.
– Странное у тебя представление о назначении кухонной утвари.
– Ко всему нужно быть готовым. Вот представь, зайдёт к тебе в гости австралийский бычок, весь состоящий из мраморной говядины. На дворе как раз зима, так что хранить запас мяса пожалуйте хоть на улице, полтонны антрекотов ввалилось в избу, а тебе и прирезать его нечем. Так ведь и придётся, бестолковый ты наш, похлебать с ним чайку да отпустить на все четыре стороны. И где тогда справедливость?
– Выпил уже, я так понимаю.
– Пригубил, есть грех. Не мог стерпеть: когда режешь сыр, с бла-ародной, как пишут на ценниках отечественных магазинов, плесенью, удержаться от глотка божественной жидкости нет никакой возможности. В некотором смысле это даже можно классифицировать как преступную халатность, неоказание помощи