в пороговом состоянии принятия решения относительно продолжать или, наоборот, сворачивать веселье, он жаждал внимания пригласившего его друга, но тот всецело, казалось, погрузился в разглядывание прелестного Дашиного личика, ничуть, по-видимому, не интересуясь происходившим вокруг, так что, взвесив имевшиеся за и против, Михаил в результате, подумав, решил откланяться и позже выяснить у Сергея, какого лешего тот вытащил его на эту малопонятную вечеринку. Посмотрев для вежливости на часы, он показательно спохватился, быстро извинившись перед всей компанией, разом встал из-за стола и быстрым шагом направился к выходу. На полпути его, тем не менее, догнал хозяин веселья и, усадив за ближайший свободный диван, быстро заговорил:
– Я тебе Стасика хотел показать.
– В качестве кого? Ты его не к нам ли рекомендуешь?
– Нет, конечно. Чёрт, собирался с тобой поговорить, но как-то всё закрутилось неожиданно. Встретил его случайно и подумал, что вот будет тебе характерный пример: бесполезный, но, заметь, и совершенно безобидный коптитель неба, любитель закинуться чем-нибудь без особых последствий, в своём роде непосредственный, даже безвредный, повторюсь, нелепый простачок, которому амбициозный папаша ещё в детстве занизил ниже плинтуса самооценку и растоптал какие-либо зачатки личности. Вот он живёт, никого не трогает, грубого слова не скажет, предмет насмешек, ходячий карманный гороховый шут, которого таскают за собой все кому не лень, чтобы посмеяться, а то и поиздеваться иногда. Когда-нибудь женится и станет безответным забитым рогоносцем, будет в меру сил не мешать воспитывать собственных – лишь в силу возможностей современной науки безошибочно определять отцовство – детей, а то и после двух первых благоверная подкинет ему третьего, любимого, не от него, да заставит и это переварить, умрёт никому абсолютно не нужным, одиноким и по-настоящему несчастным: врагу не пожелаю такой судьбы.
– Давай ближе к делу, нехорошо бросать на произвол судьбы тобой же собранную компанию.
– С каких пор ты сделался таким щепетильным, – уже огрызнулся Сергей, – видимо, ещё пока трезвый. Но суть не в этом. Я всё спросить хотел: его тоже под нож? Ведь он одним из первых в русле твоей новой теории эволюции пойдёт, тут уж, как пить дать, отец его в числе не самых последних государевых, так сказать, людей, но только он от него за всю жизнь ничего хорошего не видел, одни оплеухи да рукоприкладство. Он дурак, глупый безвредный дурак, считай, что вообще слабоумный, и его папаша больше всех обрадуется, если Стасика раньше него на тот свет отправят, но в этих-то тонкостях и вся соль. За что ему это, я наверняка знаю, что уж он-то это никак не заслужил, да рядом с ним я все круги ада заслуживаю, а этот разве что няньку подобрее, – он, было, остановился, чтобы перевести дыхание, но тут же продолжил, – мрази всяческой довольно, не спорю, тут на любой термидор хватит вместе с новой коллективизацией, но неужели так безальтернативно это сталинское «лес