состава. Колёса неслышно сдвинулись с мёртвой точки, и уже через минуту застучали на стыках рельс в обычном ритме. О чём дальше шёл разговор в тамбуре, Раиса разобрать уже не смогла. Но и того, что она невольно подслушала, было достаточно, чтобы лишиться сна до конца пути. Она лежала с открытыми глазами и думала об отце.
«Если всё, что я услышала – правда, то ареста отцу не миновать, – пронеслось у неё в голове. – Рано или поздно очередь дойдёт и до него. Что можно сделать, чтобы отца не посадили? Укрыться на время где-нибудь? Но где и как? Уехать на Украину он не может – запрещено. Если сбежит – арестуют маму, будут допрашивать, в конечном итоге выпытают. Отца разыщут и расстреляют, не пожалеют. Судя по разговору, убить человека этим людям – что порубить кочан капусты. Отрешить отца от церкви, чтобы не было повода для ареста? Не получится. Отец на виселицу пойдёт, но от церкви на отречётся. Да это и не выход. Невозможно остановить запущенную сверху машину. Разве может человек удержаться на краю пропасти, если земля под ногами зыбкая? – Раиса поёжилась, представив на миг, как эти двое, похохатывая, оформляют ордер на арест отца. – Какие же они подонки!»
До конечной станции она не сомкнула глаз. Лежала и размышляла о различных вариантах, которые позволили бы уберечь отца от ареста.
Думала, гадала, взвешивала, но каждый раз её мысли заходили в тупик. Выхода найти так и не удалось…
Раиса пробыла в Чусовом почти месяц, и каждый день убеждала отца, чтобы он позаботился о себе.
– Папа, нельзя сидеть сложа руки, – проговорила дочь на следующее утро после приезда. – Нужно что-то делать!
– Знаю, что надо, но, не знаю – что. В том-то и беда, доченька, что от сумы и тюрьмы нет рецепта, – ответил Марк. На этом беседа прекратилась.
Раиса не успокоилась, подключила к разговору мать. Через пару дней они уже вдвоём наседали на него. Обычно Евдокия не вмешивалась в дела Марка, вела домашнее хозяйство, занималась ребятишками и скромно помалкивала. Под нажимом Раисы она робко спросила:
– Марко, вдруг тебя арестуют? Как нам жить без хозяина в доме? Подумай о детях, – из глаз Евдохи выкатились росинки слёз. – Не ходи в церковь, не гневи власть своей непокорностью.
– Правда, папа, не ходил бы ты в церковь, не мозолил лишний раз глаза доносчикам, – упрашивала Раиса. – Молись дома, кто тебе запрещает? Неужели нельзя обойтись без церкви?
В тот раз он ничего не ответил дочери, весь день ходил, подыскивая нужные слова. Как объяснить ей, отрицающей существование Бога, о своих чувствах, которые он испытывает каждый раз, переступая порог церкви? Сможет ли она понять его душевное умиротворение в стенах храма? Как донести до неё суть своего благочестия?
На следующий утро, когда вопрос повторился, он нашёл, что сказать.
– Видишь ли, доченька, дело не только во мне…
Марк вспомнил, как после этих слов он вдруг замолчал, обдумывая заново начало разговора, хотя накануне ответ, казалось, был готов.
Раиса не выдержала паузы, спросила:
– Прости, папа, но я не