английский и очень немного японский.
– Вы жили на Дальнем Востоке? – Робертас немедленно перешел на английский. Поскольку мне доводилось общаться с американцами, то я сразу понял – господин Кеженис говорит на чистом «америкэн инглише».
– Совсем немного, – уклончиво ответил я также по-английски.
– Ну, японский вам не понадобится… – Литовец вернулся к русскому. – Знали бы вы португальский, или, скажем, французский… Хотя, ладно. Объясните теперь, почему вы все-таки пришли к нам?
Похоже, на людей плохо действует атмосфера Африки – Толя уже говорил, что Кеженис не раз и не два лично участвовал в экспедициях, и из каждой последующей возвращался все более сумасшедшим. И после каждого возвращения брался за все более сомнительные сделки. А уж если Толя называет что-то сомнительным, то тут действительно пахнет керосином.
Ладно, вернемся к тому, с чего начался наш разговор…
– Мне нужна работа, – я пожал плечами. – И, знаете, учитывая вполне приличные условия оплаты, я готов заняться почти любой деятельностью. А работа экспедитора мне знакома. К тому же в ней нет особых сложностей.
– Сложности есть, – возразил Кеженис. – Хотя бы в том, что практически все полеты связаны с пересечением государственных границ а, следовательно, и таможен. Африканские таможенники – это такие взяточники, каких свет не видел. Зато на груз они почти всегда закрывают глаза, если считают, что ты их не обидел. У авиаторов есть негласный прейскурант таможенных поборов. В какой стране, за какой груз и сколько платить. Если ты недоплатишь – потеряешь массу времени. Если, не дай бог, переплатишь, кто-нибудь другой сделает так, что твой самолет останется в Африке навсегда. Шины, например, порежут. Или песок в двигатель засыплют. Дикие там нравы. Причем у всех. Даже у европейцев.
Я понимающе кивнул.
– Полагаю, что вы не всегда принимали сотрудников с опытом работы в тех странах?
– Верно. У меня только командиры и штурманы знают Африку как свои пять пальцев. Остальные набираются опыта в процессе работы. Хорошо. Теперь перейдем к самому деликатному.
Кеженис сообщил мне о том, что я и так уже знал. Мне действительно предстояло стать гражданином Литвы, правда, только на бумаге. Литовский паспорт стоит денег, но такая практика позволяет решить ряд проблем. Во-первых, у литовских авиаторов не такая скверная репутация, как у российских или украинских, во-вторых, имея два паспорта, гораздо проще пересекать границу между Литвой и Россией. Такие хитрости нужны для того, чтобы самолеты в Африку могли вылетать не только из Сибири, но и из Вильнюса. Конечно, все это, мягко говоря, может вызвать вопросы, а чтобы они не возникли, сотрудник не должен кричать на каждом углу об искусственно созданном гражданстве…
Я подумал, что Толя, возможно, получит большой втык за болтовню. Но мне сейчас было не до его проблем. Я ждал, что мне скажет литовец дальше. И дождался.
С экипажем мне довелось познакомиться уже на следующий день, в гостинице