глаз с его лукавого проницательного личика; пока трое мужчин разговаривали, она словно потеряла ощущение реальности. Все происходящее казалось странно знакомым, как сон, виденный однажды.
И вдруг ей стало совершенно отчетливо ясно, что вся сцена была тщательнейшим образом спланирована и подготовлена: и балаган с ярким плакатом, и мадемуазель Кондей, домогающаяся ее покровительства, и приглашение молодой актрисы, и неожиданное появление Шовелена, – все, все это было замешано и сварено не здесь, не в Англии, а где-то там, в Париже, среди темного сброда кровожадных убийц, приготовивших последнюю западню отчаянному авантюристу, известному под именем Сапожка Принцессы. Она же была всего лишь марионеткой, играющей отведенную ей роль, – сделав все, что они предполагали, и сказав именно те слова, которых от нее ждали. Но, взглянув на мужа, она увидела, что он совершенно далек от всего этого, что он совершенно не подозревает о западне, о которой все, кроме него, здесь знали. Маргарита попыталась избавиться от колдовского наваждения, досады, ощущения себя механической игрушкой, но это ей не удалось. Воля ее казалась парализованной, а язык и вовсе отказывался служить.
Словно во сне, она слышала, как его королевское высочество спрашивает имя молодой актрисы, просящей милостыню для бедняков Парижа.
Это тоже было заранее подстроено. Принц Уэльский на мгновение стал марионеткой, созданной лишь для того, чтобы сказать и сделать то, что предписали для него Шовелен и его коллеги во Франции. И Маргарита уже абсолютно автоматически представила принцу мадемуазель Кондей.
– Если вашему высочеству будет так угодно, – проговорила она, – мадемуазель Кондей споет несколько очаровательных старых французских песенок завтра на моем вечере…
– Ради бога, ради бога, – поспешил ответить принц. – Мне довелось слышать кое-какие из них во времена моего детства. Они поэтичны и милы… Я знаю… Мы будем в восторге, если мадемуазель нам споет. А, Блейкни? – добродушно добавил он. – Ты разве не пригласишь завтра на свой раут и месье Шовелена?
– О, об этом и говорить нечего, ваше высочество, – откликнулся сэр Перси с живостью гостеприимства и самым доброжелательным поклоном в адрес своего жесточайшего врага. – Мы ждем месье Шовелена. Мы с ним так давно не виделись, что он будет принят в доме Блейкни с великой радостью.
Глава IX
Мадемуазель Кондей
Происходила она из самых низов: говорили, что мать ее была кухаркой в доме герцога де Марни. Однако Дезире получила кое-какое образование и, несмотря на то, что начала свой жизненный путь костюмершей в одном из небольших парижских театриков, очень быстро сделалась едва ли не самой популярной актрисой Парижа.
Дезире была невысокого роста, смуглая, изящная в манерах и обращении, с грациозной гибкой фигуркой. Ее крохотные ручки и ножки никоим образом не выдавали низкого происхождения. Волосы ее, всегда свободные от пудры и уложенные так, что слегка нависали надо лбом, были мягкие