взглянувшую. – Уж не тот ли это Керим крадется сейчас за нами? – спросила я шепотом, кивая в сторону незнакомца.
Говорила я шутливым тоном, но на самом деле сердце мое ушло в пятки. Время от времени в обществе всплывали рассказы о бесчинствах горцев в покоренных русским оружием областях и об их жажде отмстить кровавым гяурам. Мари оглянулась, увидела юношу и отрицательно покачала головой: «Нет, не он, этот гораздо моложе, да и не военный». Тем временем Иван Карлович с поклоном к нам приблизился.
– Мадам утомился?
Мари наклонилась над ухом старичка, так как был он глуховат, и прокричала: «Иван Карлыч, ступайте на Покровку и купите нам зельтерской воды, а себе пива, и ждите нас в экипаже. Мы скоро будем».
– Мадам не боился одни?– старичок вскинул на Мари свои детские голубые глаза.
При этом вопросе я невольно взглянула на незнакомца в бараньей шапке, застывшего в нескольких шагах от нас. Как ни тщедушен был Иван Карлович, все же он служил какой – никакой защитой для нас. Неужели Мари по собственной воле хочет подвергнуть наши жизни непонятной, но очевидной опасности?
–Чего бояться? – Мари засмеялась, – мы с Евдокси дамы отважные, да и опасности тут никакой нет, – и она поверх головы простодушного немца посмотрела на незнакомца, не сводящего с нее глаз.
Иван Карлович, так и не заметивший молодого азиата и не понявший, отчего барыне срочно захотелось зельтерской, с поклоном надел на лысую голову свою шляпу с кисточкой и медленным шагом направился к белеющим впереди воротам, возле которых располагался киоск с напитками. Дождавшись пока он удалится на безопасное расстояние, Мари взяла меня под руку и приблизилась к незнакомцу, замершему в тени плакучей ивы.
Тот снял с головы шапку, и стало понятно, что это юноша, почти мальчик, возраста Керубино. Скорей всего, был он татарином, пожалуй, сыном какого – нибудь торговца, приехавшего торговать коврами либо овчинами откуда – нибудь из Казани. Я немного успокоилась. Голова его была коротко острижена, что не служит к украшению, но тонкие черты лица и яркие выразительные глаза делали его весьма привлекательным. Он стоял опустив голову, словно лишился дара речи.
Мари обратилась к нему первая: «Вы так настойчиво шли за нами, что я подумала – у вас есть до нас какое – то дело». Юноша молчал и не поднимал глаз.
– Так вы немы? – Мари, раздосадованная, повернулась уходить.
Мы сделали несколько шагов к воротам, как вдруг юноша, в два прыжка догнал нас, бросился к ногам Мари и поцеловал край ее ажурной юбки.
Мари повернулась к юноше, взгляд ее зажегся. «Загороди меня», – бросила она мне, словно мы не находились на просматриваемом с обеих сторон бульваре, подошла к юноше и, притянув его голову, поцеловала в лоб. «Пусть помнит!» – с этими словами, она повернулась ко мне, крепко схватила за руку, и мы пустились бежать по бульвару, на наше счастье, безлюдному в этот час. Возле ворот остановились отдышаться. Мальчика– азиата уже и след простыл, видно,