была завалена фарфоровыми статуэтками, меховыми жилетками, коробочками с драгоценностями, портретами побеждённой королевы, шёлковыми шнурками, роялями для кошек и прочими прекрасными излишествами вражеского государства, которые теперь по праву принадлежали победителям.
– Значит, неси туда, – зевнул часовой. – Не знаешь, много там ещё этого барахла?
– Чего? – переспросил Тео.
– Чего-чего! Вот этого! – солдат ткнул в зеркало.
– Не знаю, – признался Тео.
Часовой вздохнул и не спеша поплёлся к своей будке. Уже целый час он то открывал, то закрывал ворота, провожая телеги с добычей. Конец войны только объявили, а делёж трофеев шёл полным ходом. Все ценное свозили на площадь, там распределяли согласно чинам и доблестям, потом грузили на повозки и отправляли новым хозяевам.
К телеге Тео, конечно, не пошёл и зеркало никому не отдал. «Уж если у меня есть ружье, фляжка и неудобный камзол, – подумал Тео, – Значит, я – настоящий солдат. А настоящие солдаты после войны имеют право на трофеи. Так что зеркало принадлежит мне по праву».
Как ни крути, но он прав.
Глава третья
Уже третий час новые знакомые – раненые всех мастей – восхищённо ловили каждое слово Тео. Горло пересохло, язык заплетался, но останавливаться он не собирался. Ни одна из рассказанных историй не вызвала подозрения: всё принималось за чистую монету. А это значит, рассудил Тео, что никто не сомневается в том, что он был на войне. Солдаты считали его своим, и это было лучшим утешением за то, что ему так и не случилось побывать на поле брани.
Рассказывать Тео мог бесконечно, ведь сны о войне снились ему почти каждый день. Правда, в последнее время герои его сновидений неожиданно помельчали. Вместо бесстрашных рыцарей-великанов ему стали являться то весёлые хитрецы, то находчивые пройдохи. Но удивительное дело – байки про этих простачков имели невероятный успех у обитателей палаты.
Вот, кстати, одна из них.
Сотый день город изнывал от жажды, но все пути к воде были закрыты – армия противника взяла город в осаду. Несколько капель воды стоили целое состояние. Живительную влагу теперь продавали в крошечных пузырьках: раньше в них наливали духи или драгоценное персиковое масло. Но даже в этих бесценных флакончиках жидкость была такая мутная, что понять купили ли вы воду или влажные песчинки, было совершенно невозможно.
Город защищали всего десять воинов. Подкрепление где-то застряло, так что надежда выстоять и победить таяла на глазах. Думали воины, гадали, но так ничего и не придумали. «Ничего не поделаешь, – признались они горожанам, – В нашем положении остаётся только молиться и ждать».
Горожане вздохнули и согласились: ждать – так ждать, погибать – так погибать. Вдруг один солдат ни с того, ни с сего, говорит: «Кажется, я кое-что придумал! Вы, конечно, мне не поверите, но совсем скоро случится так, что вражеское войско снимет осаду и дорога к водоёмам будет свободна». Его, понятное дело, подняли на смех, но в ответ солдат только хитро улыбнулся и полез на