я уже решил для себя ничему больше не удивляться и поэтому сразу согласился. А почему бы, в самом деле, не стать Президентом?
– Что я должен сейчас сделать? – обратился я к Оксане.
– Раздать народу деньги, – сказала она. – И объяснить, на что они могут их потратить.
– А что, они сами не знают?
– Так надо. Повторяй: «Хиникс пшеницы за динарий, и три хиникса ячменя за динарий; елея же и вина не повреждай». (Откровение Святого Иоанна Богослова 6, 5-6).
Громко повторив это, я все же спросил Оксану: «Что означают эти слова?». Но она ничего не ответила, так как с помощью Наташи и двух, притащивших огромный мешок людей, стала раздавать купюры достоинством в сто евро. Получив деньги, люди быстро убегали.
– Куда они спешат? – спросил я.
Оксана снова проигнорировала мой вопрос, и отвечать пришлось Наташе.
– Закупать продукты. После войны всегда наступает голод и мор.
– Почему же не бежите вы.
– Потому что мы входим в команду президента, и для нас заготовлен отдельный продовольственный запас.
– И что это за команда?
– Вот эти двое – твои главные помощники и охранники. Они достали денег, чтобы раздать их народу, а, следовательно, ты обязан поделиться с ними своей властью.
– Это понятно. А вы тут причем?
– У Президента, как и у каждого гражданина, должна быть жена. В этот час, как и всем остальным, необходимо сделать свой выбор.
– Понятно. А как же вторая?
– Вторая станет твоей любовницей.
– Зачем?
– Что бы придать тебе интерес со стороны людей. Ну что решил: кто есть кто?
– Чушь, какая. Неужели все это всерьез? Скажи, Наташа, а те люди, ну которые воевали на войне, они, в самом деле, погибли?
После этих слов Оксана, Наташа и те двое переглянулись между собой.
– Короче, – громким голосом сказал я. – Моей женой будет Оксана, любовницей – Наташа, а вы двое – вице-премьерами моего правительства.
Раздались аплодисменты.
Резиденция Президента находилась на месте бывшего дворца местного древнегреческого «тирана». От прежней обстановки здесь остались чудесные мраморные колонны с коринфским ордером, некогда открывавшие вход в святилище Артемиды, а теперь украшавшие центральную приемную залу, и две бронзовые статуи, изображавших двух красивых юношей, стоявших сейчас у входа в личные покои Президента. Мрамор на полу и потолочная роспись, по видимому, относились к более поздней эпохе, и мне они не понравились. Но сами покои были великолепны. Здесь во всем чувствовалось влияние Востока. Как раз перед моим приходом закончили обивку мягкой мебели, изрядно попорченную моим предшественником, укравшим с нее почти всю позолоту. В мои глаза, прежде всего, бросились огромные, ореховые, с прорисованными резцом художника завитками диваны, которые стояли полукругом, обращенные к крохотному фонтанчику, который изливался из мраморного факела богини свободы. Весь пол был покрыт белым, притягивающим к себе ноги длинноворсным