в голосе Мэгги вызвал у Грейс улыбку. Она была так рада, что ее подруга встретила Джейка. Отношения с ним изменили Мэгги в лучшую сторону.
Но и Грейс однажды изменилась под влиянием мужчины. Лишь однажды. И это не пошло ей на пользу.
Наоборот, это стало уроком, который ей никогда не забыть. Это разбило ей сердце, и даже сейчас, спустя столько лет, ей казалось, что она все еще с трудом собирает его по крупицам. Такой чудовищной катастрофы она не пожелала бы и злейшему врагу. И она поклялась сама себе, что никогда больше не станет настолько уязвимой и не допустит ни с кем такой близости.
И когда дело касалось мужчин, она придерживалась строгих правил: не давать им привязываться к себе – о том, чтобы испытать привязанность самой, не могло быть и речи, – никогда не позволять им оставаться до утра и никогда, ни за что не спать ни с кем дважды.
Это было ясно. Четко. Последовательно. Ей нравилось так жить. Ей приходилось так жить, потому что это было безопаснее.
– Эта леди не желает мужчины и не нуждается в нем. – Грейс категорически замотала головой. – Не сейчас. В любом случае это глупо. Мне просто нужно новое дело. Что-нибудь запутанное, чтобы уйти с головой. Турне длилось всего три недели, но у меня до сих пор болит лицо от постоянных улыбок.
За беседой женщины зашли в глубь Сада скульптур, грациозно лавируя между статуями и людьми.
– Я здесь впервые, – заметила Мэгги, когда они проходили мимо ярко-красной абстрактной композиции, в которой явно читалось влияние раннего кубизма. – Производит сильное впечатление.
– Это поразительная коллекция, – согласилась Грейс. – Здесь хранятся некоторые из моих самых любимых произведений искусства.
– Ты видела ту скульптуру, что похожа на связку труб, подвешенную в воздухе? – спросила Мэгги, указывая куда-то за спину.
– Это «Игольная башня» Кеннета Снельсона, – ответила Грейс. – Тебе не нравится?
– Думаю, что современное искусство несколько за гранью моего понимания, – со смехом призналась Мэгги.
– Вздор! – у них за спиной раздался глубокий мужской голос.
– Фрэнк!
Невысокий седой мужчина с оплывшим, как у бульдога, лицом подошел к ним. Мэгги улыбнулась и подалась вперед, чтобы обнять его. Фрэнк Эденхерст, вечно помятый, уже развязал галстук-бабочку, оба конца которого теперь свободно свисали.
– Можем ли мы звать тебя мистером помощником директора? – спросила Грейс. Фрэнк недавно получил повышение в Бюро после ужасающего дела, связанного с похищением дочери сенатора. Именно он сумел вернуть Мэгги обратно в ряды сотрудников ФБР, и Грейс никогда этого не забудет. На работе ей не хватало Мэгги, она всегда была самым ценным сотрудником, в какой бы команде ни работала.
– Только если хотите втереться ко мне в доверие, – пошутил Фрэнк, и его невзрачная физиономия озарилась ослепительной улыбкой, показавшей, что, в сущности, он славный малый. – Мои поздравления, Грейс. Это немалое достижение.
– Спасибо, – ответила она.
– Мы