знаешь. Там, в корзине, посмотри! Или не завалилось ли за диван? Вот спинка-то у дивана до сих пор не починена; что б тебе призвать столяра да починить? Ведь ты же изломал. Ни о чем не подумаешь!
- Я не ломал, - отвечал Захар, - она сама изломалась; не век же ей быть: надо когда-нибудь изломаться.
Илья Ильич не счел за нужное доказывать противное.
- Нашел, что ли? - спросил он только.
- Вот какие-то письма.
- Не те.
- Ну, так нет больше, - говорил Захар.
- Ну хорошо, поди! - с нетерпением сказал Илья Ильич. - Я встану, сам найду.
Захар пошел к себе, но только он уперся было руками о лежанку, чтоб прыгнуть на нее, как опять послышался торопливый крик: “Захар, Захар!”
- Ах ты, господи! - ворчал Захар, отправляясь опять в кабинет. - Что это за мученье? Хоть бы смерть скорее пришла!
- Чего вам? - сказал он, придерживаясь одной рукой за дверь кабинета и глядя на Обломова, в знак неблаговоления, до того стороной, что ему приходилось видеть барина вполглаза, а барину видна была только одна необъятная бакенбарда, из которой, так и ждешь, что вылетят две-три птицы.
- Носовой платок, скорей! Сам бы ты мог догадаться: не видишь! - строго заметил Илья Ильич.
Захар не обнаружил никакого особенного неудовольствия, или удивления при этом приказании и упреке барина, находя, вероятно, с своей стороны и то и другое весьма естественным.
- А кто его знает, где платок? - ворчал он, обходя вокруг комнату и ощупывая каждый стул, хотя и так можно было видеть, что на стульях ничего не лежит.
- Все теряете! - заметил он, отворяя дверь в гостиную, чтоб посмотреть, нет ли там.
- Куда? Здесь ищи! Я с третьего дня там не был. Да скорее же! - говорил Илья Ильич.
- Где платок? Нету платка! - говорил Захар, разводя руками и озираясь во все углы. - Да вон он, - вдруг сердито захрипел он, - под вами! Вон конец торчит. Сами лежите на нем, а спрашиваете платка!
И, не дожидаясь ответа, Захар пошел было вон. Обломову стало немного неловко от собственного промаха. Он быстро нашел другой повод сделать Захара виноватым.
- Какая у тебя чистота везде: пыли-то, грязи-то, боже мой! Вон, вон, погляди-ка в углах-то - ничего не делаешь!
- Уж коли я ничего не делаю… - заговорил Захар обиженным голосом, - стараюсь, жизни не жалею! И пыльто стираю и мету-то почти каждый день…
Он указал на середину пола и на стол, на котором Обломов обедал.
- Вон, вон, - говорил он, - все подметено, прибрано, словно к свадьбе…
Чего еще?
- А это что? - прервал Илья Ильич, указывая на стены и на потолок. - А это?
А это? - Он указал и на брошенное со вчерашнего дня полотенце и на забытую, на столе тарелку с ломтем хлеба.
- Ну, это, пожалуй, уберу, - сказал Захар снисходительно, взяв тарелку.
- Только это! А пыль по стенам, а паутина?.. - говорил Обломов, указывая на стены.
- Это я к святой неделе убираю: тогда образа чищу и паутину снимаю…
- А книги, картины обмести?..
- Книги и картины перед рождеством: тогда с Анисьей все шкафы переберем. А теперь когда станешь убирать?