нас на видеокамеру – «для опытов» – как он говорил, и благодарил нас каждый раз, когда наш с ним диалог доходил до катарсиса. Доктор Кёрви умело вел дневник, так что старшие санитары не знали, где он его прячет. Они часто заглядывали под матрац, совали трубку с лампочкой ему в желудок, но и там ничего не находили. В отделении был один единственный таксофон – связь с внешним миром. Но им обычно никто не пользовался. Зачем лишний раз марать себя рассказами близких, как хорошо им живется на том свете.
И вот когда мы все братией спустились на больничное кладбище, было дождливое утро. Листья, желтые, висели на ветках клена и шелестели в такт молитве священника. Что это было за зрелище, когда черный санитар решил справить половую нужду за яблоней, оступился, и на него тут же набросилась стая земляных крыс. Те повылазили из-под земли как бульдозеры и вцепились в черное и блестящее, словно пластмассовое, лицо. Сколько было крику! Доктор Кёрви сознательно установил камеру прямо под яблоней, другая была у него в руках. Он записывал звуковые дорожки всех разговоров пациентов и медперсонала. Иногда он даже забывал выключить диктофон во время помывки или вечернего туалета. Во время хозяйственных работ или игры в очко. Часами, в выходной день, когда в отделении никого не оставалось, мы пили кофе и слушали сделанные им записи.
******
Однажды таксофон, что стоял у нас в отделении, зазвонил, никто кажется, этого даже не заметил. Я поднял трубку, доктор Кёрви стоял рядом и подслушивал.
– Колян, – раздался голос на том конце провода.
– Колян слушает.
Уже тогда я понял, что это был Лёха Довлатов. Лёха с того, другого мира.
– У меня хорошие новости. Тебя сегодня выпустят, и мы можем смотаться в город.
– Да? С чего ты такое взял?
– Мне звонил доктор Кёрви и сказал, что дела твои идут в гору. К понедельнику ты окончательно поправишься, а сегодня можно смотаться до мотеля, снять пару шлюх, посмотреть телек и попить пива, что скажешь?
Если бы всё было так просто. Доктор Кёрви ждал, пока я открою рот, чтобы пихнуть мне пилюлю с аяхуаске. Старшая сестра смотрела на меня сквозь солнцезащитные очки, приехали копы и детективы и начали вести допрос. ФСБ интересовалась моим прошлым. Будущее их мало заботило, более того, сами они боялись со мной разговаривать с глазу на глаз, поэтому внедряли в моё воображение всякого рода устройства и приходили всегда некстати, тогда, когда я совершенно их не ждал; они были галлюцинациями, миражами на мокром от луж асфальте, в то время как горели лампочки дневного света светило солнце я ставил холодное пиво…
Любой выход это вход
Эти лакированные, на размер больше ботинки, как в гангстерских фильмах, затертый до дыр пол, кровяные разводы от раздавленной мухи и пена в стакане с теплым пивом. Большой Стэн пялится на какую-то девицу в рваном пальто – разносчицу газировки:
– Эй, милочка, нас обслужишь?
Тут подплывает Эдди, после страйка он воодушевлен и даже слегка напуган.
– Ну что, ребята,