как это люди могут жить в доме с картинки из путеводителя. Коннор был не просто богат, он был из семьи миллиардеров. Я мельком подумал, что его родители, наверное, знамениты. Он и сам выглядел как звезда: его смело можно было брать на главную роль в фильме про какого-нибудь популярного бейсболиста, который берет под крыло бедного паренька. Герой этого фильма слишком счастлив, чтобы опускаться до роли задиры или задаваки, он плывет по жизни на неиссякаемой волне родительских денег.
В итоге оказалось, что я во всем прав, а бедным пареньком, которого Коннор Дрейк взял под крыло, стал я сам.
Горничная Дрейков постирала мою форму и выдала мне одну из старых рубашек Коннора. После уроков мы вернулись к нему домой, уселись в мягкие кресла, обтянутые черной кожей, и поиграли в игровую приставку, подключенную к музыкальным колонкам размером со шкаф.
Коннор попросил меня остаться на ужин, и я познакомился с его родителями, Викторией и Алленом Дрейк.
Мистер Дрейк владел сотней разных компаний, носивших его имя, а миссис Дрейк была сенатором штата. Бостонская элита, выше некуда.
Дрейки угостили меня изысканным ужином – раньше я видел такую сервировку стола только в фильмах про богатых людей.
В их огромной столовой, под тяжелой хрустальной люстрой я отчасти испытал то давление, под которым постоянно находился Коннор: ему полагалось усердно работать и получать отличные оценки, поступить в университет – о том, чтобы открыть спортбар, даже речи быть не могло. Родители захотели, чтобы их сын подружился со мной, уличным босяком, дабы я научил Коннора, чего может добиться человек тяжелым трудом и умом.
Я думал, что Коннор возненавидит меня, после того как его родители так меня превозносили, но по какой-то безумной причине я ему понравился. Наша дружба возникла внезапно, словно мы с ним знали друг друга в прошлой жизни, а теперь просто продолжили с того момента, когда расстались. И, несмотря на давление родителей, Коннор был счастлив. Я еще никогда не встречал такого счастливого человека. Тугой узел, сжимавший мой живот после ухода отца, немного ослабевал, когда я находился рядом с Коннором. Я не подпрыгивал от радости каждую минуту, но время от времени переставал волноваться, а это уже немало.
Коннор спас меня от незавидной участи объекта всеобщих насмешек, и больше никто в школе не звал меня «Носочным Мальчиком». Его приятели оставили меня в покое, и к тому времени, как мы поступили в старшую школу Синклера, они стали и моими друзьями, и все это благодаря силе обаяния Коннора, которое он расточал без всяких усилий.
Дрейки относились ко мне как к сыну, их щедрость распространилась даже на моих мать и сестер. Никогда еще громкие голоса моих родных и ярко выраженный говорок жителей южного района Бостона так не резал слух, как в столовой дома Дрейков, однако Дрейки обращались с нами по-доброму и с уважением. К моему огромному ужасу и унижению, они оплатили счета Ма, когда она бесстыдно заявила, что у нее нет денег. Они дарили нам щедрые подарки на дни рождения и праздники и никогда не просили ничего взамен.
И