просочилось наружу?
– Не о том думаешь. Уходить надо. В универе наверняка уже знают, что на полигоне кто-то колдовал. А так, ничего не просочилось. У тебя волосы искрили. Не сильно. Но этого достаточно чтобы понять, что ты ману льёшь. Я ещё испугалась, что стена из тебя ее тянет без твоего ведома.
– Ладно. Пойдём. Не хватало действительно спалиться. Хотя, по идее, изнутри полигона вообще никакая магия просачиваться не должна. В том числе и следящая.
Обратно, по полузаросшей тропинке, шли, дергаясь от каждого шороха. Даже Элли прониклась нервозностью Стефы. Но навстречу девушкам так никто и не попался. То ли полигон действительно экранировал любую магию, в том числе и следящую, то ли был брошен так давно, что на нём даже не осталось следящих артефактов, то ли эти артефакты фиксировали не только факт применения магии, но и личности нарушителей. И, если было верно последнее, в ближайшем будущем следовало ждать крупных неприятностей.
Впрочем, никаких последствий посещение девушками заброшенного тренировочного полигона темных магов за собой не повлекло, и они, в суматохе начинающегося учебного года, о нем благополучно забыли до поры до времени. Учиться в университете для Элли оказалось не то чтобы сложно, скорее непривычно. Огромные аудитории, толпы незнакомых людей, скучные лекции, враждебно настроенные преподаватели. С последним оказалось особенно сложно смириться из-за того, что к Элли до сих пор так никто не относился. Гувернантка, занимавшаяся ее образованием первые десять лет, была неизменно внимательна, терпелива и доброжелательна, отец, перехвативший у нее инициативу шесть лет назад, оказался лучшим учителем, какого только можно представить. Здесь же преподавателям до нее в лучшем случае не было никакого дела. В худшем – они были откровенно враждебны. Разобралась в причинах такого отношения Элли сразу же, но объяснять преподавателям причины своего выхода из клана разумеется не стала. Вместо этого она ушла в глухую оборону и привычно занялась самообразованием. Благо, отец привил ей нужные навыки, а университетская библиотека предоставляла огромные возможности в этом отношении. В общем, девушка окопалась в этой самой библиотеке и быстро приобрела репутацию, книжного червя, зануды и зубрилки. При этом, как ни парадоксально, острой на язык. После нескольких попыток отпустить в ее адрес едкий комментарий, сокурсники начали ее сторониться, опасаясь получить ни чуть не менее едкий ответ. Преподаватели постепенно смирились с тем, что ушибленная на голову “золотая” девочка, темная, предавшая свой клан, учится лучше всех на потоке, и её практически не возможно подловить на недостатке знаний.
А один из них явно выделял её как лучшую студентку и даже периодически хвалил. Жаль только – это был преподаватель биологии, которая для Элли, как для будущего артефактора, была практически бесполезна. Во всяком случае, ей так казалось. Хорошее отношение профессора Элли списывала на его лояльность к тёмным, в защиту которых он неоднократно высказывался. Правда,