мою голову, натянул одной рукой косу, а другой отрезал ее ножом. Отрезал и выкинул в мусорное ведро.
Безымянный постоянно повторял, что выбьет из меня всю дурь, и вы не поверите, но у него в тот раз получилось. Мне самой было сложно в это поверить. Я лежала на полу, вся покрытая едой, и ничего не чувствовала. Ни обиды, ни злости. Вообще ничего. Как будто и не была здесь вовсе. Но была тогда все же у меня одна мысль в голове. Я думала, что это все, что вот пришел мой час. Да, да, я так думала. Клянусь вам всем! И думала, что слава богу. Может быть, именно так и умирали воины? Кругом дикий ор, гром, бойня, то там, то сям падают бомбы, и резкий свист пуль и стрел проносится повсюду, как вертикальный дождь. Слышен плач и стоны, а он, тот самый воин, лежит на влажной земле, лицо и руки в грязи, а тело в крови и не слышит вовсе весь этот балаган. Ему спокойно, так как он понимает, что уже все позади. Больше не нужно ни за что бороться, не нужно нападать и отбиваться. Больше нет ни боли, ни злости, и он умирает с умиротворенной улыбкой на лице. Я так себе все это представила, что стало мне так спокойно, и умереть захотелось до дури. И еще: вы мне, конечно, не поверите, но, повернув голову, я увидела этого воина. Честное слово! Он лежал раненный и тоже смотрел на меня, улыбался. Я сразу поняла, что он был хорошим человеком, и мне стало его так жаль. Так жаль. Умер человек, и за что? Кому все это нужно? Не знаю, были ли у него жена и дети, но он точно был хорошим мужем и папой. Не такой, как Безымянный. Дети его точно любили и будут горько плакать, когда узнают, что он умер. Мне и их стало так жаль, что я сама начала плакать, совсем позабыв о своих планах на смерть. Я чувствовала себя такой уставшей, как будто работала несколько дней и ночей напролет без сна и отдыха. А тут выдалась такая возможность отдохнуть на полу, покрытой едой. Лежа так, не двигаясь, я еще думала, что на моем лице слишком много майонеза. Я постоянно ощущала его вкус.
Меня еще интересовало, каким образом распределились рождественские яства по мне. Но тело было слишком тяжелым и неповоротливым, чтоб встать и посмотреть, да и голова так кружилась, как будто я вот-вот потерплю крушение. Как вы уже заподозрили, мне так и не удалось умереть как воину, да и просто умереть как обычному человеку. Когда приехала скорая помощь, мое тело возложили на носилки и спросили, что случилось. Я хотела что-то сказать, но меня стошнило, а потом было еще хуже, поэтому я решила молчать. Анна что-то объясняла, но я не слушала. Какая, к черту, разница! Ночь я провела в больнице. Не самое это веселое место, но нужное, что тут сказать. На следующий день, когда я увидела свое отражение в зеркале, еще долго на него смотрела и спрашивала себя: я это или не я? Должна вам сразу сказать, что Василисой Прекрасной я себя никогда не считала. Но в тот момент и Кощей Бессмертный на моем фоне показался бы писаным красавцем. Честное пионерское. Короткие, неровно постриженные волосы, глаза в кровяных подтеках. По щекам расплылись разноцветные синяки, как акварель на мокрой бумаге, а правая часть лица так распухла, что я походила на несвежего поросенка. Тогда,