– отвергать государство, основой которого являются законы, т.е. право. Наивно и глупо верить в то, что люди в ближайшей перспективе смогут обойтись без государства. И снова – что же Толстой предлагает нам взамен?
«Самые первые, невысокие требования нравственности, не говоря уже о любви, состоят в том, чтобы не делать другому, чего не хочешь, чтоб тебе делали, сострадать бедному, голодному, прощать обиды, не грабить людей, не присваивать одним людям того, на что другие имеют одинаковое с ними право, вообще не делать того, что сознаётся злом всяким неиспорченным разумным человеком».
Прекрасно сказано! Однако наивно и глупо верить в то, что люди, живущие на планете Земля, смогут между собой договориться и будут жить в некой общине (христианской, исламской, коммунистической или либеральной), согласовывая все свои поступки с нормами общепринятой морали, основанной на десяти Христовых заповедях. И кто же будет следить за соблюдением этих заповедей? Видимо, сами люди – больше некому. И как же они будут наказывать тех, кто нарушил закон – побивать камнями или отправлять на перевоспитание в трудовые лагеря? Значит, потребуется ещё несколько законов – о том, что считать преступлением, как за это наказывать и т.д. и т.п. И снова приходим к некоему подобию государства и к необходимости насилия.
А вот мнение Корнея Чуковского, которое в 1905 году он изложил в статье «Толстой и интеллигенция»:
«Толстой – это Левин, это Нехлюдов, он искатель, – он выразитель того самого духа, который живёт в наших раскольниках, хлыстах, духоборах, – искатель и потенциальный фанатик того, что он найдёт. Он всегда слишком даже прямолинейно отвергал старых своих богов во имя новой правды, нового добра, – отвергал всё, что шло наперекор этой новой правде».
На самом деле, Толстой этой правды так и не нашёл – вместо неё ему была дана только иллюзия, иллюзия постижения истины, но это на какое-то время обеспечило ему душевный покой. Стремление к душевному равновесию определяло многие поступки Толстого. Ради этого он отказался от роскоши и привычных удобств, которые являются неотъемлемой частью существования богатого помещика. Толстой переписал всё своё состояние на детей и жену, а затем решил отказаться от прав на свои литературные произведения – на те из них, которые написаны после 1881 года, когда и пришла ему в голову такая мысль. Но в чём причина столь радикальных решений?
Судя по всему, Толстой понял, что не в состоянии изменить мир с помощью своих литературных произведений. Возможно, писал не так и не о том, однако теперь уже нет сил, чтобы написать нечто грандиозное, помимо наставлений, проповедей и пророчеств. Признаться в поражении нельзя. Однако попытка раздать крестьянам землю и отказаться от владения своим имуществом – это и есть признание поражения. Потому что ничего таким образом невозможно изменить, разве что на время успокоить совесть и обрести покой. Если и эта попытка будет неудачной, тогда – бежать! Он начал готовить свой побег ещё в 1897 году, позже передумал,