прохладу начинавшейся очередной Весенней ночи. Гера знала, что отец вернется не скоро домой, пребывая сейчас на традиционном Совете Старейшин, всегда проводившемся с началом Весны, процеживая там время в ожесточенных прениях и поэтому не боялась его встретить – Айсаргай своей суровой отцовской волей, просто-напросто, никуда бы не отпустил ее на ночь глядя, мотивируя страшным ураганом и небывало мощной грозой, яростно бушевавших где-то за пределами крон Ракельсфагов. Но Гера и не собиралась далеко ходить, ей всего лишь хотелось побыть одной среди ночной тишины, повдыхать аромат распускавшихся вокруг цветов и помечтать о тех снах, какие увидит она сегодняшней ночью. Девушка абсолютно точно была уверена, что в самую глухую полночь, когда Болбург с максимальной интенсивностью заполыхает извечным кровавым светом, посылая его зловещие потоки на мир внизу, где живут неизвестные, ненавидящие Деревья, чудовища, она услышит голос Своего Мальчика – самый чарующий и прекрасный голос во Вселенной. А Мальчик обязательно услышит Геру – он летел, приближался к ней из ночного неба, простиравшегося неизмеримо выше даже самого Болбурга. Она почти верила в то, что Мальчик успеет ее спасти, хотя и, своим женским сердцем Древесной Ведуньи и Дочери Вождя, Гера чувствовала много больших трудностей и смертельных опасностей, подстерегавших Небесного Мальчика на том тернистом пути, который пришлось избрать ему, как почему-то казалось Гере, не по обственной воле.
Она внимательно прислушалась, и ее чуткого слуха достигли слабые отголоски взбесившегося ветра и грохота, издаваемого огромными кудлатыми тучами, чуть ли не ежесекундно раздираемыми на части ослепительно-изумрудными зигзагами молний. Может быть, сталось и так, что кровавый свет Болбурга намертво забуксовал в сплошной пелене туч, и злобные чудовища из нижнего мира бесновались и щелкали зубами среди полного мрака. Но какое дело было до этого «зубастого щелканья в кромешном мракке», красавице Гере, наслаждавшейся тишиной, теплотой, уединением и своими мечтами в самом центре густой многокилометровой кроны короля всех деревьев Вселенной.
Гера внезапно встрепенулась – мимо и совсем рядом пролетела стайка жуков-светляков, ярко полыхавших красивейшим нежно-голубым светом. Они стремительно исчезли среди листвы – вполне вероятно, что насекомых кто-то вспугнул, а может, они полетели куда-то по своим весенним жучинным делам. Во всяком случае, Гера насторожилась и повнимательней вгляделась в ту сторону мрака, откуда выпорхнули светляки, но вдруг моментально поняла, что насторожил ее не внезапный вояж, ошалелых от пьянящей свежести весеннего воздуха святляков, а – нечто другое. Другое, гораздо более грозное и непонятное. Первый раз в жизни Гера испытала ощущение, похожее на слепой панический страх. Девушка быстро развернулась и чуть ли не бегом пробежала по лабиринту Дупла к своему ложу рядом с Леей. Сев у изголовья ложа, она обхватила согнутые колени руками, сложила голову на руки и впервые