видом идет навстречу.
Я зажмуриваюсь. Но меня настигает Саша:
– Сонька! – орет он из-за спины. – Посторонись!
Он обгоняет меня, довольно сильно толкает Урода плечом и смывается. Явно не ожидавший подобного новичок отлетает к окну, свалив с подоконника и без того полуживой цветок в голубом плетеном горшке.
На грохот все оборачиваются, но никто не задерживает на упавшем ученике своего взгляда.
Непонятно, какая настройка сбилась во мне: для порядка завернув за угол, я останавливаюсь и затаив дыхание наблюдаю.
Урод опускается на колени, длинными пальцами сгребает землю с грязного пола, высыпает ее в цветочный горшок, водружает цветок обратно и задерживает над ним раскрытую ладонь «руки смерти». Я не могу пошевелиться до тех пор, пока не раздается лязг звонка. Урод ставит цветок на подоконник и быстро уходит.
Оставшиеся уроки тянулись медленно, сомнения зудели в душе – даже карандаш с треском переломился от нажима и закатился под парту, за что я удостоилась молчаливого осуждения русички.
Со звонком вылетаю в коридор и… в замешательстве разглядываю цветок, который еще утром был увядшим. Вижу ожившие сочные листья и проклюнувшийся бутон…
Двери опустевших кабинетов закрываются за последними вышедшими учениками. Урод, накинув пальто, вразвалочку направляется к пожарной лестнице. Собираюсь окликнуть его, но молчу – подружки Наташи, проходя мимо, подобострастно мне улыбаются.
Драгоценные секунды потеряны. Чертыхаясь, дергаю массивную дверь, и она, к удивлению, поддается, выбегаю вслед за Уродом на лестницу и, не сбавляя шага, кричу:
– Постой! Лебедев, стой! – Эхо отталкивается от обшарпанных стен и многократно усиливает мой голос.
Испачканная мелом спина замирает, ее обладатель обращает ко мне бледное лицо, угли черных глаз прожигают насквозь.
– Чего тебе? – хрипло спрашивает он и ухмыляется. Сердце уходит в пятки, я хватаюсь за перила.
– Цветок… тот цветок… зацвел! – Урод с недоумением смотрит на меня, и я понимаю, насколько глупо, должно быть, выгляжу.
– Ты больная? – интересуется он, и я пячусь назад. – Тебе срочно захотелось сообщить мне, что где-то зацвел какой-то цветок?
– Ты опрокинул его. Он был совсем сухой. А потом зацвел… – мямлю я. Урод раздражен так, что, кажется, может ударить.
Заметив мой испуг, он на миг закрывает глаза и устало вздыхает.
– Да, зацвел… Потому что на следующей перемене я его полил. Милосердие, детка… Хотя тут оно не в чести.
Он отступает на шаг, собирается уйти, и это повергает меня в ужас.
Он пошел на контакт… Нужно попробовать договориться, заручиться его молчанием.
В панике хватаю его за рукав и тут же отдергиваю руку.
– Слушай, то видео с пустыря… не мог бы ты его удалить? – Я игриво поднимаю бровь, но она дергается. – Пожалуйста…
– Ну уж нет! Это видео – гарантия,