опору; гангстерские фильмы содержат сожаления об утрате того, что утверждалось в вестернах. Даже пересматривающие мифы жанра вестерны, такие как «Мак-Кейб и миссис Миллер» (1971) Роберта Олтмена, проникнуты сожалением о том, что было разрушено с ростом монополий. Поскольку «традиция» в кино на хинди – несмотря на расплывчатость этого термина – могла бы нести в себе те же позитивные коннотации, что и прошлое времен завоевания Дикого Запада для вестерна, можно предположить, что присутствие на экране родителей репрезентировало в кино на хинди суррогатный идеал прошлого, утверждаемый его шаткими связями с реальной историей. Поскольку традиция еще не получила свою долю признания, требуется обратиться к другим функциям, выполняемым генеалогией.
Еще раз оглядываясь на то, как используется история в Голливуде, трудно представить себе нарратив, лишенный исторического контекста, к которому он был бы привязан, по крайней мере в настоящем. Даже инопланетные фантазии нуждаются в историческом контексте; даже «история Средиземья» во «Властелине колец» (2001–2003). «Звездные войны» (1977), если вспомнить, начинаются с легендарного титра «Давным-давно, в далекой-далекой галактике…», подразумевающего временно́й контекст. Фильмы на хинди при отсутствии исторического контекста базируются на семейном прошлом, даже если оно не очень хорошее. В фильмах «Три идиота» (2009), «Гуру: путь к успеху» (2007) и «Банти и Бабли» (2005) родители, которые не могут похвалиться славным прошлым, тем не менее присутствуют.
Традиция обросла не только культурно-религиозными, но и политическими смыслами, в частности связанными с идеологией Неру. Когда Индия вышла из эпохи Неру, создалось впечатление, что она отошла от традиции, и появились такие фильмы, как «Свидетельница» (1992) и «Бомбей» (1995), где родители, отягченные консервативными предрассудками, явно не служат нравственными авторитетами. В «Трех идиотах» и «Банти и Бабли» родители представлены как помеха, а в «Бесстрашном» (2010), хотя им и уделено много экранного времени, их моральное влияние ничтожно. Однако в каждом из этих случаев нарратив привязан к родительской фигуре как суррогатному контексту. Социологи, вероятно, свяжут генеалогию в фильмах с феноменом большой семьи, занимающим важное место в жизни Индии, но, кроме того, пусть не очень последовательно, она также является воплощением сакрального.
Если генеалогия выполняет роль суррогатного контекста, то какова тогда роль любовного романа? Трудно представить себе фильм на хинди без любви, причем она всегда торжествует в финале. Прежде всего это, конечно, удачное завершение фильма. Давно ведется спор о том, должен ли реалистичный фильм заканчиваться открытым или закрытым финалом; если финал закрытый, то мы имеем дело с фильмом, мир которого с его персонажами и событиями существует только на экране, в то время как при открытом финале фильм – всего лишь временна́я рамка окружающей действительности. Жанровые фильмы обычно имеют закрытый финал,