рассказывал, как хочет здесь остаться. Еще полдня мы обходили университеты – искали Тому работу.
Австралиец заразил меня восторгом. Я с одинаково раскрытым ртом ходил по залам музея современного искусства с редкими картинами Ван Гога, Пикассо, слушал рассказы о революции, рассматривая посольство США, где удерживались заложники…
Когда ловили такси, к нам присоединилась девушка. В Иране горожане часто шерят поездки, даже незнакомые между собой люди ловят попутку вместе, чтобы разделить расходы на проезд. «Туземка» расспрашивала нас о путешествиях, общий язык мы нашли очень быстро. В конце поездки она запретила нам платить, сказав: «Вы гости в моей стране». Мы вышли из машины слегка ошарашенные и еще более влюбленные в иранцев.
А люди здесь сотканы из контрастов. Чувствовались в них какая-то скрытая сила, желание все изменить. Временами казалось, будто я стою у громадной плотины, которая больше не в силах сдержать поток, уже пропустив первые пробивные капли.
На одном из небольших городских привалов к нам подошли парень с девушкой – студенты. Парень протянул руку и вместо приветствия спросил:
– Откуда ты?
– Из Казахстана.
– Когда-то давным-давно человек из твоей страны пришел и сжег все библиотеки в моей стране.
Я быстро промотал в голове список тюркских завоевателей. Никого, подходящего на роль «сжигателя библиотек», не нашлось.
– Кто?
– Искандер!
– Друг, Искандер не из Казахстана, он из Греции.
– А-а-а, ошибся, значит.
– Может, Чингисхан?
– Да-да, он!
– Но он из нынешней Монголии, а я из Казахстана, – не выдержал я и засмеялся.
Парень почесал затылок и тоже захохотал. Такие они, люди Ирана – прямые, гостеприимные и открытые, несмотря на ворох запретов, скрывающих их горячие сердца.
Ритуалы, мелкие детали этикета смущали и удивляли на протяжении всего моего пребывания в Иране. Нельзя поворачиваться спиной при прощании, нельзя подавать левую руку, нельзя надевать шорты – моя главная боль.
С явлением «тароф» у нас возникла заминка. Зашли с Томом в донерную, кассир отказался принимать у нас деньги. Отнекивался и так яростно размахивал руками, что мы начали думать, что нарушили какое-то правило. Пожали плечами, взяли донер и вышли. Уже дома Али, смеясь, объяснил, что в Иране принято трижды отказываться от оплаты.
Напоследок я сгонял на один день с Томом и Джейн в Исфахан – жемчужину Ирана, город-памятник Древнего мира.
Вернулись на автобусе, сходили в небольшое путешествие в горы. Прощаться с ними были тяжело, я прикипел к этим людям с круглосуточными улыбками.
Чтобы не попасть в пасть удава тегеранского трафика, я проснулся до рассвета. Рванул в Казвин, еще один иранский город с минаретами и азанами – призывами к молитве. Только зашел к каучсерферу Даниялу, начался смерч. Такого я еще