советовал предпочесть неврологию, Лэйнг выбрал психиатрию.
Лэйнг служил в Королевском военно-медицинском корпусе с октября 1951 г. по сентябрь 1953 г. Часы ходьбы по плацу и службы в больнице были, разумеется, тягостны для молодого Лэйнга. Утешением в часы после отбоя служило только чтение Сартра – «Бытие и ничто» он штудировал на французском. После учебного месяца Лэйнг попал в военно-психиатрическое отделение Королевской больницы Виктории в Нетли. Здесь он исполнял обычные для врача подобного отделения обязанности. Как отмечает его сын Адриан,
в эти армейские дни Ронни впервые в своей жизни был лишь частью системы. Он назначал лекарства, делал электрошок, он вызывал кому и эпилептические припадки инъекциями инсулина. Неотъемлемой частью психиатрической практики того времени являлись смирительные рубашки и мягкие палаты для буйных. Тогда не предполагалось, что доктора должны разговаривать с психиатрическими пациентами. Начало 1950-х было средневековьем в истории заботы о безумных[80].
Между службой в должности лейтенанта в Нетли и работой гражданского психиатра в любой другой психиатрической больнице Великобритании не было никакой разницы. Лэйнг ходил в военной форме, но сталкивался с теми же проблемами, с теми же инстанциями, с какими сталкивался всякий гражданский психиатр. Впоследствии он вспоминал, что было строго-настрого запрещено разговаривать с пациентами или поощрять их обращения к врачам, пациент вообще не должен был обращаться к врачу. Не должны были больные общаться и друг с другом. Считалось, что общение губительно действует на развитие психоза: активизирует мозг и болезненный процесс. В ходу были смирительные рубашки, транквилизаторы, инсулиновые комы, мягкие палаты, электрошок. Против использования мышечной силы по отношению к психически больным в армии ничего не имели. Все это вызывало у Лэйнга только негативные эмоции:
Эта глухомань, в которой я провел около двух лет, была местом страдания, абсурда и унижения. По ночам в своей комнате на своей служебной квартире я живо представлял другие такие же бараки, тюрьмы, сумасшедшие дома, отделения уничтожения, – все те обители, стоны и слезы в которых раздирают тишину ночи[81].
В обязанности Лэйнга входила психиатрическая экспертиза тех, кто был признан непригодным для службы. А такой приговор был тогда далеко не избавлением от бед, напротив, вел к ним. Диагноз непригодности к военной службе оказывал влияние на всю жизнь больного, и часто таких людей переводили из военных психиатрических больниц в гражданские с последующим лечением. Другой обязанностью было отслеживание микроклимата войск. Он должен был наблюдать за отношениями служащих, пресекать возможные акты насилия и обеспечивать поддержание дружеской атмосферы. Уже тогда он частенько становился на сторону слабых. Несколько солдат, признанных невменяемыми, действительно доверяли ему и как-то пожаловались на избиения и издевательства. Лэйнг не оставил это дело без вмешательства.