На собак волков не зови. Сергей Зверев

что-то тяжелое и со звоном упало на пол. Денис присмотрелся – это была купленная сегодня цепочка. Толстая, крученая, плетение, кажется, якорным называется. Денис поднял ее, швырнул на кухонный стол и вышел из квартиры.

      Отец все понял без слов – молча смотрел, как Денис скидывает рюкзак, как снимает промокшую куртку, мотнул головой в сторону ванной – иди умойся – и вышел в кухню. Ужинали в полном молчании, только под конец отец принес из комнаты несколько белых конвертов.

      – Это в прокуратуру, это начальнику УВД, – перечислял он, раскладывая в конверты исписанные аккуратным ровным почерком листки.

      Денис жевал сушки и отхлебывал горячий чай из большой чашки.

      – Нет, а ты что предлагаешь? – Молчание пасынка вывело отчима из себя.

      Денис помотал головой и двинулся к мойке.

      – Ты скажи, скажи, – наседал отчим, – что я, по-твоему, должен делать?

      – Не знаю, – выдавил из себя Денис, – тебе виднее, ты меня не спрашивай. Я бы морду разбил качественно, с гарантией. Это для начала, а лучше бы…

      За спиной зашуршала бумага – отец заклеивал конверты. Пиши, отец, пиши, тебе зачтется. Не на этом свете, так на том, ты сделал все, что мог. Как и я. Или не все? Черт его знает, время покажет. Пока ждать, только ждать.

      Мысли терзали его почти до полуночи, потом вместо сна пришла тревожная дрожащая муть, накрыла, как сеткой, утащила в забытье. А проснулся он от грохота в прихожей – отец сослепу перевернул старые ведра и перебудил даже мышей в погребе. Холодное серое утро перешло в день, Денис собрал с участка траву и сухую ботву, сложил в кучу и поджег. Мокрые стебли гореть не желали, дым стелился над землей, Денис ползал рядом и пытался раздуть из крохотных искр хоть небольшое пламя. Получалось неважно, костер нещадно дымил, глаза слезились, Денис на карачках отполз в сторону и закашлялся. На крыльце появился отец – важный, при параде: в новой куртке и светлом свитере под ней, брюки отглажены, ботинки начищены.