но он этого еще не осознал.
Родители Покровского его сообщение о предстоящей женитьбе приняли в штыки. Ну, их понять можно, у них все-таки не дочка, а сын, а это, как говорят в Одессе, две большие разницы. Маманя по телефону обозвала Илью дураком, при этом батя вырывал у мамани трубку и орал, как потерпевший, что выдерет «незаконченного» курсанта ремнем с флотской бляхой.
Илья не дослушал родительского благословления и аккуратно положил трубочку на рычаг. Девушка в окошке – Илья позвонить родным прибежал на почту, – ухмыльнулась: видать, слышала, как родители костерили сынка по всем статьям.
Но не это было самое больное. Училище и мечты об Антарктиде, в свете последних событий, отодвигались на задний план. Илья понимал, что три года жить на копейки не получится. Значит, надо работать. У курсантов был один-единственный вид подработки – разгрузка вагонов. Но! Работа эта исключительно ночная и выматывала подработчиков так, что следующий день у них вылетал из учебного процесса – они просто спали на занятиях. Это одна сторона медали. А вторая… Подработка на вагонах была делом не регулярным. Сегодня – есть, а завтра – большой вопрос, будет ли…
Из всего этого напрашивался вывод: учебу надо бросать. От этой мысли ему было плохо. И он не мог ею поделиться ни с кем. У него лучшим слушателем и советчиком была Аня, но в данном случае ей нельзя было говорить ни слова.
Илья потянул, насколько смог, учебу, с каждым днем убеждаясь все больше и больше в том, что надо уходить из училища и искать работу. Родители Ани, пораскинув мозгами, пришли к выводу, что зятя этого скороспелого, в принципе, можно прописать на их жилплощадь, потому что был он не опасен. Ну, чем он может быть опасен, если квартирка их трехкомнатная, в которой уже было прописано трое взрослых Егоровых, а в перспективе будет прописан и малыш или малышка, становилась объектом неделимым. Попробуй разделить сорок шесть «хрущевских» квадратных метров на каждого прописанного! Даже на две комнаты в коммуналках не разделить. Словом, можно прописывать неопасного курсанта, глядишь, с пропиской постоянной сможет работу себе найти приличную.
О свадьбе молодые не думали. Аня к этому мероприятию относилась прохладно, фатой и платьем белым не грезила, а Илья и тем более. Мать Ани договорилась через своих знакомых, и в районном ЗАГСе Илью и Анну зарегистрировали через неделю, без марша Мендельсона, без свидетелей, без траурных речей тетки с халой на голове и в балахоне с гербом на груди.
Аня разглядывала новенький паспорт, в котором красовалась ее новая фамилия – Покровская. Красиво!
– Всегда хотела иметь длинную, о многом говорящую фамилию! – восторженно поделилась Аня с мужем.
– Очень о многом говорящая и очень длинная фамилия – Веревкина, – грустно пошутил курсант, который в пять минут стал мужем и без пяти минут отцом.
Через пару дней после регистрации Илья позвонил домой и сообщил родителям о своем новом семейном положении и об интересном положении его супруги.
– Ма, па, звоню вам, чтобы обид потом не было, что умолчал. –