оставаться!
Старики наспех что-то пожелали ему в ответ, появившись одновременно в дверях большой комнаты. Видать, подслушивали…
Закрывая за собой двери, Илья совсем тихо сказал Ане:
– Анечка! У тебя все будет хорошо. Я знаю!
Лучше бы он этого не говорил. Аня все услышала, женским своим чутьем поняла, как ему тяжело, до слез, до боли.
«Что же мы с тобой наделали-то?!» – билась у нее в голове мысль.
Дверь закрылась до щелчка, как будто кто-то точку поставил. Окончательно и бесповоротно. Большую жирную точку!
Чем ближе была ночь, тем больше наваливалось на Аню беспокойство какое-то непонятное. Ей хотелось каких-то действий, и, наконец, она поняла – каких. Надо ехать в аэропорт! Надо сделать все, чтобы у него было другое настроение – нормальное, без этой грусти вселенской, с какой он ушел из их дома!
Решение созрело мгновенно, и Аня кинулась собираться: на диван из большого шкафа полетели джинсы и свитера, из сумочки посыпались помада, карандаш для бровей, тушь для ресниц, лак для ногтей.
«Нет! Не до ногтей! Их сушить нужно! Обойдусь!» – Аня быстро накрасилась, намочила под краном челку и высушила ее круглой щеткой фена – челка красиво поднялась надо лбом.
Аня критически осмотрела себя:
– Ничего! Черт возьми, еще очень даже ничего!
Игорек крепко спал, подложив под щеку ладошки. В комнате у родителей тихонько бухтел телевизор.
Аня бросила взгляд на часы – успевает на последнюю электричку в город.
Она тихо вышла из квартиры и закрыла за собой дверь. Родители ее искать не будут: сейчас досмотрят передачу и отключатся, предварительно выдернув из розетки вилку телевизионного шнура.
Игорек тоже спит крепко. Можно не бояться, что проснется и испугается, не обнаружив маму.
Зачем Аня ехала в аэропорт, она не могла бы сказать даже самой себе, хотя от себя она ничего не скрывала. Просто что-то толкнуло под руку.
Просто захотелось проводить мужа в дальнюю дорогу, как это было когда-то.
В полупустом вагоне электрички она смотрела в окно и думала все о том же: как же смогли они растерять все самое дорогое? Куда оно ушло-делось? Как же другим удается от юности и до самой старости?.. Взять хоть вот ее родителей. И ворчит маманя на отца, и приложить его может полотенцем по шее, и поплачет порой, теряя терпение в борьбе с зеленым змием, но при этом никогда бы не решилась она сказать ему: «Давай попробуем пожить отдельно друг от друга». И он, батя ее, несмотря на ревматизм и лысину, путающийся с бабами, никогда не думал о том, чтобы взять да и поставить точку в отношениях с мамой. Их жизнь была далека от идеальной, но они дорожили тем, что имели.
– А мы, выходит, не дорожим… – вслух подумала Аня и поспешила на выход: поезд уже тормозил у платформы «Ленинский проспект».
До остановки автобуса, идущего в аэропорт, Аня добралась на троллейбусе, тоже, видно, последнем. Заморосил дождь, нудный, желто-голубой от уличных фонарей. Аня открыла зонт, и капли дождя застучали по цветному куполу. Они отталкивались от упругой поверхности и косо разлетались в разные стороны, превращаясь в водяную пыль.
Аня