Анна и Сергей Литвиновы

Ледяное сердце не болит


Скачать книгу

не подозревающий, что его снимают, был виден как на ладони. И еще: судя по зимней одежде и снеге на заднем плане, фотографию сделали совсем недавно.

      Сознание Полуянова цеплялось за эти детали – потому что не хотело вдумываться в самое главное, самое страшное.

      Тайно сделанное фото запечатлело Надю.

      А вместо глаз у нее были две прожженные сигаретой дырки с оплавленными краями.

* * *

      Дима позвонил гораздо раньше, чем Надя рассчитывала. Всего-то в половине двенадцатого. Оттого что Надежда не ждала звонка столь рано, к рабочему телефону, стоявшему на столе в читальном зале отечественной истории, первой подскочила Кристина, малышка-глупышка. Она и раньше, до того, как Митрофанова стала с журналистом по-настоящему встречаться, бросала на парня двусмысленные косяки и даже внаглую приглашала Полуянова «проводить ее до дома» или «выпить по чашечке кофе». А уж теперь, когда Надя стала жить вместе с Дмитрием, прямо аж извелась. Почему не она? Почему Надя? Слишком старая (как казалось глупышке), толстая и правильная. Иногда Надежде думалось, что отбить у нее Полуянова стало чуть ли не целью существования Кристи. Хотя бы рога ей наставить, чайник на нос прицепить. По телефону она разговаривала с Димочкой самым томным тоном, а когда видела его с Надеждой, бросала ему откровенно жгучие взгляды, выпячивала тощую грудь и не упускала ни единой возможности погладить журналиста по руке или по плечу. Не понимала, дурища, что таких, как она, – с голубыми глазками и ватными мозгами – по Москве бегают сотни, тысячи, миллионы. И если бы Дима за эффектной фактурой охотился – он нашел бы ее где-нибудь в другом месте, а не в Историко-архивной библиотеке. На журналиста-то и миллионерши западали, и настоящие модели с подиумов, не чета кривоногой Кристинке. Однако огульно списывать сослуживицу со счетов было бы непростительным ротозейством. С мужиками вообще надо постоянно быть настороже, поелику они суть существа мало предсказуемые и легко воспламеняющиеся. Хуже малых детей.

      Вот и сейчас Надежда прислушалась: кому это там Кристинка пропела в трубку со столь сексуальным (как ей самой казалось) придыханием?

      – Я так ра-ада тебя слы-ыша-ать!.. И я, Ди-имочка!..

      Митрофанову кольнула мгновенная ревность. Гадючка! Какое она имеет право столь фамильярно обращаться к журналисту? Или – вдруг почему-либо имеет?

      Но, очевидно, на сей раз Полуянов (которого любая пустоголовая красотка могла развести на кокетливый треп – и, увы, вероятно, не только треп) бросил девчушке что-то нелицеприятное. Потому что Кристинка переменилась в лице, скривилась, словно ее чистым уксусом напоили, и довольно зло сказала Митрофановой:

      – Твой звонит!.. – И фыркнула: – Мужлан!.. А еще журналист!

      Надя выхватила трубку:

      – Привет, Димка!

      Голос, раздавшийся ей в ответ, оказался взволнованным и напряженным.

      – Надя, у тебя все в порядке?

      – Да, – недоуменно произнесла она. – Все в порядке. А что?

      – Надя,