будто бы поняла что-то важное. Казалось, он хотел поговорить. Он одинок? Насколько Ника могла судить, он единственный молодой человек на гасиенде. Это было нечто такое, что Ника могла использовать, хотя ей самой не нравилась эта новая часть ее личности, которая каталогизировала слабости людей для последующего использования. Это больше походило на то, как поступает Зак. Она сделала мысленную заметку об этом. Потом подумала о телефоне. По крайней мере, она сделала звонок. Может быть, этого окажется достаточно. Будучи маленькой, она однажды позвонила в полицию и повесила трубку. Они появились через пятнадцать минут, несмотря на то что она ничего не сказала. Может быть, это сработает и в Мексике.
Ника пошла в душ.
Душ представлял собой отдельную комнату, выложенную мозаикой и оснащенную муссонной насадкой для душа. Имелась даже небольшая скамеечка. Это был красивый душ. В следующее мгновение после того, как подумала об этом, Ника почувствовала отвращение к своему восторгу. Это снова напомнило ей о том, как она чувствовала себя в Вилдвуде, особенно после того периода, когда кредиторы забрали ее вещи и они с матерью жили у тети Сони. А ведь каждый элемент роскоши в Вилдвуде восхищал ее.
Тогда она не знала, что всякая роскошь – это золотая обшивка клетки. Точно так сейчас было с этим модным душем.
Ника смотрела, как вода становится коричневой, очищая кожу от грязи. Вода сбегала в сток по спирали, очерчивая завиток, подобный раковине улитки. Ника всегда видела в воде символ решения всех проблем. В ее хаотичной, неприкаянной жизни купание было единственным постоянным элементом. Единственное легко и мгновенно осуществляемое исправление положения. Ей нравилось, что можно так просто справиться с грязью, – мгновение, и грязь исчезла. В отличие от всех других проблем.
Горячая вода облегчила ее боль, но другого рода давление нарастало в глазах. Ника села на скамеечку в ванной. Она больше не могла этого вынести и позволила слезам прорваться наружу. Рыдая, она непроизвольно повторяла имена тех, кого так отчаянно хотела удержать, так отчаянно хотела спасти. Зак, мама, Квинн, Интеграл, Эмбер. Если бы ей было дано задумать желание, она бы хотела, чтобы они были в безопасности. Ника провела большим пальцем по струе воды, сбегающей по отцовскому жетону и заплакала чуть сильнее по тем, кого уже нельзя было спасти. Отец, Магда, Стелла…
Ника вышла из душа; пар тянулся за ней, как белая тень. Она вытерлась и посмотрела на одежду, которую ей выдали. Желтый сарафан до колен. Ника была немного удивлена и раздражена тем, что Бастиан принес ей такое «миленькое». Что она ему, кукла, чтобы в это наряжаться?! Она бы, пожалуй, разодрала это платьице и швырнула ему в физиономию, когда он вернется. Знал бы тогда… Но ее собственная одежда была грязной и, он был прав, неприятно пахла.
Ника неохотно переоделась в сарафан и провела пальцами по волосам.
Она прошлась по комнате. Посмотрела в окно. Снова прошлась. Еще раз посмотрела. Окидывая взглядом огромную территорию комплекса, она вдруг заметила неожиданное движение. Сначала она увидела Хефе, идущего вдоль построек, а затем – его верного пса Бастиана.