за пустые полки стеллажа.
– Батюшки, я застрял! – проблеял он, вытаращив на нас полные ужаса голубые глаза. Потом принялся осторожно высвобождать ногу из ловушки.
– Эта половица за ваш счет, – немедленно объявила я.
– Договорились, – неожиданно согласился плотник, выказав удивительную сговорчивость. Мне-то казалось, что он должен был бороться за каждый забитый гвоздь и ошкуренный брусок.
Мы пожали руки. Ладонь у нового знакомого неожиданно оказалась совершенно гладкой, хоть и теплой. Никаких шероховатостей или застарелых мозолей, обычных для людей, занимавшихся физическим трудом. По поводу рук у меня была целая теория, и она никогда не подводила. Работяга с руками стряпчего вызвал настороженность.
– К слову, как вас зовут, господин плотник? – как будто между делом уточнила я.
– Этан. – Он даже не улыбнулся, а едва заметно дернул уголками губ.
– А фамилия?
– Просто Этан.
– Что ж, господин Просто Этан… – Я хотела предложить ему начинать махать молотком, но удивилась: – А где же ваши инструменты?
Ведь не кулаком же он собирался забивать гвозди и не голыми пальцами отдирать доски от витрины?
– Сначала решил объем работ посмотреть, о цене сговориться, а потом уже инструмент нести.
– И как вам объем?
– Нормально, – согласился он. – Дыра в потолке вообще выше всяких похвал.
– С дырами у меня точно порядок, – едва слышно вздохнула я. И добавила мысленно: особенно в бюджете.
Никогда бы не подумала, как сложно в действительности приходилось хозяевам собственных торговых лавок. То труба лопнет, то пол провалится, то золотые, как мыши, в одну минуту разбегутся из кошелька.
Пока Этан, как я накануне, придирчиво осматривал лавку и критиковал каждый угол моего ветхого, но уже полюбившегося жилья (честное слово, как в душу плевал каждым своим «развалина»), подмастерье притащил инструменты. Они разбирались с досками, а я потихонечку приводила в порядок кухню. Лавка наполнилась визгливым звоном пилы, надрывным грохотом молотка и воплями плотника. Ругался он цветисто и забористо. Не представляю, как ученик с таким наставником не получил тик нижнего века или мелкого дрожания рук. Сама бы огрела тирана молотком по голове, отсидела двадцать лет в исправительном доме и ни на минуты не жалела.
Вдруг сверху что-то громыхнуло. Сидя на каменном полу, я даже голову вжала в плечи. Лавка содрогнулась от очередного вопля:
– Криворукий!..
– Точно конь упал, – вздохнула я, искренне сочувствуя бронзовому приятелю, и продолжила натирать полы.
Потом как-то незаметно подмастерье оказался рядом со мной и принялся старательно отмывать кухонные шкафы от мыльного раствора.
– Имя? – спросила я, не оборачиваясь к парню.
– Ирвин, – буркнул он.
– Как же тебя, дружище Ирвин, угораздило к такой скот… милому человеку в подмастерья пойти?
– Сам удивляюсь, – злобно глянул он в потолок.
– Я все слышу, – вдруг раздалось сверху. Может, еще где дыра в потолке появилась, но уже