вы меня и расскажите мне, по какой причине вы поступаете таким образом и почему постоянно восклицаете: «Жили мы спокойно, но недостойное любопытство наше не давало нам покоя!» Если вы не объясните мне этого, то я оставлю вас и пойду, куда глаза глядят; пословица ведь правду говорит: «С глаз долой – и из ума вон».
Выслушав меня, они отвечали:
– Если мы скрывали от тебя это дело, то только заботясь о твоем благополучии, для того чтобы ты не сделался такими же, как мы, и чтобы несчастье, обрушившееся на нас, не обрушилось бы на тебя.
– Вы непременно должны сказать мне, – продолжал я настаивать.
– Добрый совет даем мы тебе, – говорили они. – Прими его и не расспрашивай нас о наших делах; а иначе ты так же, как и мы, ослепнешь на один глаз.
Но я продолжал стоять на своем, на что они сказали мне:
– О молодой человек! Если это с тобой случится, то знай, что ты будешь изгнан из нашего общества.
Они все встали и, взяв барана, закололи его, содрали кожу и сказали:
– Возьми с собой этот нож и влезай в эту кожу, а мы зашьем ее на тебе, и уходи. К тебе подлетит птица рукх[86] и ухватит тебя за пятки, и унесет тебя на высокую гору. Там разрежь этими ножом кожу и вылезай, а птица тотчас же улетит. Ты должен встать, лишь только она улетит, и идти полдня, и тогда ты увидишь перед собою высокий дворец, обитый червонным золотом, со вставленными драгоценными камнями, как изумруды, рубины и т. д. Если ты войдешь в этот дворец, то с тобою случится то же, что случилось с нами, так как мы из-за этого лишились глаза, и если бы кто-нибудь из нас вздумал рассказывать тебе о том, что с ним случилось, то история его продолжалась бы так долго, что ты не захотел бы слушать.
Они зашили меня в баранью шкуру и сами ушли во дворец, а вскоре затем прилетела громадная белая птица, которая, схватив меня, улетела со мной и положила меня на гору. Я тотчас же разрезал шкуру и вылез, а птица, увидав меня, улетела. Я поспешно встал и направился ко дворцу, оказавшемуся совершенно таким, каким мне его описывали, и, войдя в него, я увидал в конце залы сорок молодых девушек, красивых, как месяц, и великолепно одетых. При виде меня они все закричали:
– Милости просим, добро пожаловать! О господин и государь наш! Мы уже целый месяц ждем тебя. Слава Аллаху, пославшему нам человека, достойного нас и которого мы достойны!
После такого приветствия они усадили меня на матрац.
– Отныне, – продолжали они, – ты наш повелитель и государь, и мы твои прислужницы и совершенно принадлежим тебе.
Они принесли мне угощение, и, когда я поел и попил, они, веселые и счастливые, сели кругом меня и начали болтать. Эти девушки были так прекрасны, что даже самый благочестивый человек охотно предложил бы сам свои услуги и исполнил бы все их желания. С наступлением ночи все они столпились кругом меня и поставили передо мною стол со свежими и сухими фруктами и разными удивительными, неописанными лакомствами и винами. Одна из них начала петь, а другая играть на лютне. Кубки с вином переходили из рук в руки, и мне было так весело, что я забыл все свои житейские