а мое дитя – мальчики, и, следовательно, от него будет продолжаться наши род, а не от твоей дочери.
– Что ты говоришь о ней? – спросил брат.
– Что не от нее будет продолжаться наш благородный род, – отвечал Нур-Эд-Дин. – Но ты, кажется, – продолжал он, – хочешь поступать со мною, как поступают с покупателями, от которых хотят отвязаться. Чтобы отвязаться от покупателя, купцу следует запросить слишком высокую цену.
– Я вижу теперь, – сказал Шемс-Эд-Дин, – как ты поступаешь нехорошо, возвеличивая своего сына перед моей дочерью. Ты лишен, несомненно, здравого смысла и добрых намерений, если решаешься упоминать, что мы оба облечены в одно и то же достоинство, точно ты не знаешь, что я из сожаления к тебе пригласил тебя разделять со мною обязанности визиря, для того чтобы ты помогал мне? Но говори, что хочешь, раз что ты выразился так, то, клянусь Аллахом, я не выдам своей дочери за твоего сына, хотя бы ты предлагал мне за нее вес ее золотом.
Услыхав это заявление брата, Нур-Эд-Дин пришел в ярость и сказал:
– Я не женю своего сына на твоей дочери.
– А я не возьму его в мужья для нее, – отвечал Шемс-Эд-Дин, – и если бы я не отправлялся теперь в путешествие, то сделал бы с тобою такую вещь, которая послужила бы предостережением для других, но вот когда я вернусь, то Аллах поступит по своему усмотрению.
Услыхав это, Нур-Эд-Дин страшно рассердился, и жизнь ему стала не в жизнь, но он скрыл свои чувства, и оба брата провели остаток ночи порознь; а на следующее утро султан отправился в путешествие и двинулся в сопровождении визиря Шемс-Эд-Дина к стране Дирамид.
Нур-Эд-Дин провел эту ночь в состоянии страшной ярости и с наступлением утра, встав и прочитав утренние молитвы, отправился в свою комнатку, взял оттуда два мешка и наполнил их золотом, думая о словах брата и о его презрении и гордости, выказанной им, он повторил такие стихи:
Сбирайся в путь-дорогу, ты найдешь
В том городе, куда придешь, друга.
Работай неустанно, и в награду
Все жизни радости узнаешь ты.
Для мудреца ученого нет славы
Жить постоянно в городе одном.
Покинь его теперь и отправляйся
В края чужие – там успех и слава.
Стоячая вода гниет, ты знаешь,
Но свежи и светлы потока воды.
Когда б луна всегда была на небе,
То никому бы не казалось чудом.
Лев, если не пойдет из чащи леса,
Себе своей добычи не найдет,
Как и стрела, не пущенная с лука,
Не может никогда достигнуть цели.
Крупинки золота совсем не видны
И глазу чистым кажутся песком.
Алойный корень, если разрастется,
Топливо превосходно заменяет;
При вызове ж в края чужие он
Большого спроса там предметом служит,
А если нет, ничем не выдается…
Он приказал одному из молодых людей оседлать ему пятого мула, большого и рысистого. Мула оседлали в золотое седло, со стременами из индийской