дворик, подъезд с тремя ступеньками и старая, дряхлеющая без ремонта квартира всей его жизни. За час-другой прогулки он вспоминал всю прошлую жизнь. А Чистые пруды, куда зимой частенько водил маленького Олежку на каток, наполняли таким нестерпимым чувством тоски, нежности и боли, что искал ближайшую скамейку, лицо руками закрывал да и плакал тихо, в себя.
Изредка, по выходным, как сегодня, они бродили вместе, кормили уток и лебедей на Чистых до первого ноябрьского ледка.
Гоша решил вообще не затрагивать тему биржи и статуэтки.
Но Игната распирало, он строил золотые замки, окончательно впал в мистику и метафизику, но вдруг вернулся к прагматичному вопросу, заданному накануне другом.
– Зачем деньги? Куплю дом в Сан-Франциско, на берегу океана. Будем гулять, виски пить, английский выучу малость. А на пару-тройку месяцев буду возвращаться сюда, на Чистые пруды, подышать воздухом юности, кошелек пополнить вместе с Аполлошей. К моим на могилку ходить буду.
– Насчет могилки я тебе понимаю. А вот остальное… Играть ты и там можешь! – провокационно заявил Гоша. – Там тоже биржа есть, а бог твой греческий – ему по фене, где тебе ставки подсказывать. Кстати, в казино не пробовал? Там еще быстрей и круче. Или в карты. У меня знакомые есть, могут устроить подпольную игру в катране. Нет, вообще, в Америке биржа богатая, глядишь – и миллиард надыбаешь.
– Издеваешься? Ну-ну! Поглядим… А в Америку, жаль, таможня Аполлошу не пропустит, – с тоской вздохнул Игнат. – Придется здесь его прятать. Я все продумал: арендую ячейку в банке.
Гоша промолчал, мечтая о скорейшем пришествии понедельника. Он не мог не верить глазам, как зритель на выступлении фокусника, как наблюдатель НЛО, как свидетель телекинеза. Он верил глазам, но ни секунды не верил в закономерность, объективность, многократное повторение чуда с Игнатом. Он верил либо в подвох (не в этом случае), либо в прихоти и причуды теории вероятностей, допускавшей, как он читал, и не такие выпадения чисел.
Но больше всего Колесов верил в понедельник. Все лопнет, встанет на свои места, этот несчастный мечтатель разорится вдрызг, проиграет свои и его, Гошины, деньги, испытает жуткий стресс, впадет в пьянство, потом прозреет, успокоится и будет жить. Просто жить, как прежде.
Только бы не слег с инфарктом и окончательно не сошел с ума, когда все встанет на свои законные земные места.
Он не мог предположить, что в понедельник сам окажется на грани безумия.
С утра, с открытия биржи, Игнат покупал и выигрывал.
Покупал и выигрывал.
Покупал и выигрывал.
Покупал и выигрывал.
Раз за разом. Без промедлений и осечек. Без сомнений и терзаний. Только время от времени на статуэтку поглядывал, а потом на него, победительно, торжествующе.
Он то брал на все и снимал небольшую прибыль сразу, то дробил возрастающую сумму на две-три части, брал разные акции и за двадцать-тридцать минут продавал их все с неизменным успехом. Почти каждый раз профит был скромный, но вот с одних акций отхватил