полу между ними лежала эта рука, восковая, мертвая, словно оторванная от манекена, только с пустяковым отличием – при часах. И часы эти тикали, не желали останавливаться, жили, как в той истории, которую отец читал ему в детстве, о бьющемся сердце убитого, оно неумолчно стучало и в конце концов довело убийцу до безумия.
Отчетливое тиканье, энергичное, настойчивое. Из тех, что запоминаются. Часы «Ролекс». Тяжелые и наверняка жутко дорогие.
Харри захлопнул шкаф. Гулко топая, прошел к выходу. Загремел ключами, запирая дверь, и лихорадочно напевал, пока не очутился на улице, где благословенный транспорт заглушил все.
В три часа длинные тени уже падали на дом № 4 по Коммандёр-Т.И. Эгримс-плас и в окнах штаб-квартиры Армии спасения загорались лампы. В пять совсем стемнело, ртуть в термометрах опустилась ниже минус пятнадцати. Редкие заблудшие снежинки ложились на крышу смешного автомобильчика, в котором ждала Мартина Экхофф.
– Ну выходи же, папа, – бормотала она, опасливо поглядывая на шкалу аккумулятора. Неизвестно, как электромобиль – подарок королевской семьи – поведет себя на морозе. Она перебрала в памяти все, что сделала перед уходом из конторы: выложила в Сети сообщения о новых и отмененных служебных собраниях, уточнила графики дежурств в автобусе-столовой и возле кружки на Эгерторг, прочла корректуру ответного письма в канцелярию премьер-министра по поводу ежегодного рождественского концерта в Концертном зале.
Дверца автомобиля открылась, впустив холод и мужчину с густой седой шевелюрой под форменным кепи, с самыми ясными голубыми глазами, какие знала Мартина. Во всяком случае, у людей старше шестидесяти. С некоторым усилием он разместил ноги в тесном пространстве между приборной панелью и сиденьем.
– Можно ехать, – сказал он, смахивая снег с командирских знаков различия, свидетельствовавших, что он главный командир Армии спасения в Норвегии. Свою короткую реплику он произнес бодро, с непринужденной авторитетностью, естественной для людей, привыкших, что их распоряжения всегда выполняются.
– Поздно ты, – сказала Мартина.
– А ты просто ангел. – Отец потрепал ее по щеке, в голубых глазах поблескивали энергия и веселье. – Теперь надо поспешить.
– Папа…
– Минутку. – Он опустил стекло. – Рикард!
У входа в Храм, расположенный рядом, под одной крышей со штаб-квартирой, стоял молодой парень. Он встрепенулся, поспешил к ним, косолапо загребая ногами и прижав локти к телу. Поскользнулся, чуть не упал, но сумел удержать равновесие. Подошел к автомобилю, перевел дух.
– Да, командир?
– Зови меня Давидом, как все, Рикард.
– Слушаюсь, Давид.
– Только не с каждой фразой, будь добр.
Взгляд Рикарда перебегал с командира Давида Экхоффа на его дочь Мартину и обратно. Двумя пальцами он смахнул пот с верхней губы. Мартина часто думала, как это получается, что у человека потеет одно место, независимо от погоды и ветра. Особенно когда