она!
Альва показывает на Юлию: та бежит по лестнице. И правда бежит. Ее попа трясется, и я не могу делать вид, что не смотрю.
– Что-то случилось?
Мы с Альвой вешаем куртки и закрываем шкаф. Я ничего не понимаю. Я вспоминаю, что было утром. Что я говорила? То, что никогда не говорю. Меня тошнит, когда я понимаю, что говорю то же самое, что говорю всегда. Каждое утро. Почти каждое. Она устала. Поэтому сфотографировала Альбина. Я утомительна. Моя болтовня утомляет. Может, я слишком много говорила о смерти. Я достаю мобильный и смотрю на фотографию Альбина. Она безупречна.
4
Сидеть рядом с лучшей подругой и чувствовать ледяной холод куда хуже, чем тридцатипятиградусный мороз в доме. Самое подходящее для этого слово – пытка. У меня потеют подмышки. Единственная надежда на дезодорант. Юлия листает шведскую книжку, и рыжие волосы падают ей на лицо. Я никогда не говорю «рыжие» – только если сержусь. Когда Юлия не красит волосы по просьбе своей мамы, я говорю «рыжеватые». И тогда Юлия успокаивается. Сейчас же я собираюсь чуть ли не прошептать ей на ухо, что они у нее рыжие.
Нашу учительницу зовут Стина. Она умная. Есть такие учителя, которым не нужно лезть в «Гугл», чтобы ответить на все вопросы. Стина попросила нас написать, что мы чувствуем по поводу переселения Кируны. Когда Стина говорит, цепочка у нее на шее покачивается и задевает живот. Я стараюсь сосредоточиться на цепочке, а не на словах Стины. Но у меня плохо получается. «Вы – те, кого в первую очередь затрагивает переезд, жители района Булаг, – что вы чувствуете? Думаю, вы можете об этом написать. Поделитесь со мной своими чувствами. Что связано у вас с вашим домом, который собираются сносить? Куда вы собираетесь переезжать?»
Кируну переместят раньше, чем в шахте LKAB произойдут взрывы и начнутся подвижки грунта. Перемещать или сносить весь город не станут – только те его крупные районы, которые расположены ближе всего к шахте. Мой район.
Я разглядываю светлые корни волос Стины – они отросли на сантиметр. Я знаю, куда мы переедем. В охотничий район Егерь. Он для меня ничего не значит. Папа служил там в армии. Там размещалась воинская часть, в которую хотели попасть самые крутые парни Швеции. Папа говорит, что это как вернуться в ад. Не совсем уверена, что до конца понимаю, что он имеет в виду, но, говоря это, он всегда смеется. Насколько я понимаю, он так шутит.
– Майя, напиши о своем красивом доме. Мне так жаль, что Блэкхорн будут сносить. Это действительно скандальная история, – говорит Стина.
Я сижу, уставившись в одну точку, и не решаюсь встретиться со Стиной взглядом. Тело как будто меня не слушается.
– Как вы знаете, Блэкхорн – один из первых шахтерских кварталов. Зарисовать жилые дома архитектору Густаву Викману разрешил в начале двадцатого века директор шахты Ялмар Люндбом. Потом вокруг этого квартала разросся район Булаг.
Мы живем в одном из зеленых домиков с красной крышей в квартале Блэкхорн, в самом конце улицы Ялмара Люндбома, рядом с перекрестком, где находится магазин садовых инструментов. В нашем квартале много старых деревянных