хотя никогда не выставляемая ею напоказ, давала ей незримое преимущество и заставляла отступать.
Пытались повлиять через Ореста, но он обезоруживающе улыбался и ретировался:
– Что, не все покорны в датском королевстве? Ничего, у нас демократия, мы даем развиваться в разных направлениях!
– Это же чудовищный индивидуализм! – не отступали от него. – Надо же что-то делать!
– Понять, простить! – пожимал Орест плечами, широчайше улыбаясь, и исчезал за дверью.
Не сумев переубедить Лилю оставили в покое, в конце концов, девочка отличалась в учебе и уже этим красила школу. Однако в учительской иногда мелькало замечание в сторону Дубровской:
– Дух у нее какой-то буржуазный! Салонное мышление! Себя на первое место ставит, а не интересы коллектива. Откуда это? Вроде, родители коммунисты.
– Зато макулатуры больше всех с Поповым собирают и городскую олимпиаду по литературе выиграла.
– А ведь не рвалась ехать! Силком повезли!
– Ничего страшного, перерастет! Щепетильная очень. Жизнь побьет и сделает пробивной.
– Да хоть и такой останется! Все равно видно, что хороший человек. Люди разные должны быть. Кто-то знамена несет, кто-то под ними стоит, кто-то в это время сопли детям вытирает!
– Так-то оно так, только при учениках этого не говорите!
***
Орест учился с надрывом, словно бросал вызов сам себе, покоряя одну вершину за другой. Он был далеко неглупым мальчиком, но в нем не было широты и легкости восприятия, у него не возникало миллион ассоциаций по любому событию, как это было у Лили, в детстве его не развивали так, как ее. Большой трудяга, очень мотивированный, он самостоятельно наверстывал упущенное. Его поражало как много знает Лиля, ее начитанность вызывала у него почтение. Например, если кто-то принимался рассказывать о фильме, Лиля в первую очередь просила назвать страну, в которой разворачивались события, и время. Это были для нее отправные точки, она сразу представляла себе исторический фон и характер эпохи. Если говорили невразумительное: «Ой, да про старину фильм! Мужики в чулках ходили и с дурацкими воротниками! На костре еретиков жгли пачками!» Лиля сразу определялась: «Аутодафе! Европа? Колонии? Испания или Португалия, скорее всего» Орест только диву давался. Он, конечно, знал, что у Дубровских огромная библиотека, но одно дело иметь книги, и другое – их читать. Он тянулся за ней, как молодой побег к солнцу. Он много занимался, его планка и требования к себе были так высоки, что в старших классах Лиля лукаво интересовалась: «Какой Эверест ты себе наметил? В генсеки метишь?»
Он был отличником, спортсменом и участником всех школьных олимпиад и соревнований. При случае он не мог удержаться от того, чтобы не заглянуть в глаза Лили с немым вопросом, видит ли она, что лучше него никого нет? Она понимала и ласково хвалила: «Умничка! Молодец!» – и пламя обжигало его сердце.
Как он гордился ее дружбой! Самая красивая и лучшая девочка в школе и во всем мире – его