к внутренней поверхности бедра.
– Почему я? – спросила мисс Дженнингс, опираясь на руки и прикусив губу.
Я заставил ее лечь обратно на столешницу и прорычал:
– Потому что это аморально.
Полностью подняв юбку и еще раз бросив взгляд на дверь, я напомнил себе, что запер ее, затем нагнулся и припал ртом к киске девушки. Резкий вздох и ее тихий выкрик заставили меня удовлетворенно закрыть глаза. Просто раздвинь свои гребаные ноги и не мешай мне делать все по-своему. Для этого ты тут и нужна.
Я обхватил рукой бедро, удерживая ее, продолжил сосать, целовать, кусать и оттягивать ее плоть, проникать языком внутрь, ощущая вкус ее клитора. Она стонала и извивалась, пока я дразнил ее. Дженнингс не первая учительница, которую я видел в похожем положении, но до нее ни к кому не притрагивался. Посасывая нежную кожу, я посмотрел на ее лицо и увидел, как ей это нравилось. Слишком легко. Простота меня не особо заводила.
– Опусти топ платья, – приказал я, проведя языком по клитору.
Снова и снова испуская тихие стоны, девушка стянула сначала один рукав, потом второй и обнажила свои груди. Уже лучше. Полуголая, с раздвинутыми ногами, в очках, она выглядела уязвимой…
– У тебя так хорошо получается, – произнесла Дженнингс с придыханием.
Я слегка укусил ее, отчего она шумно вздохнула. Не разговаривай.
Она начала двигаться навстречу мне, обхватила мою голову ладонями. Оттолкнув ее руки, я надавил ей на живот, чтобы она не поднимала задницу со стола, и продолжил лизать. Мне нравилось ласкать ее ртом, так я контролировал ситуацию, а она была полностью в моей власти. Я мог делать с ней все, что посчитаю нужным.
– Боже, да, – простонала мисс Дженнингс. – Так приятно.
На мгновение я очнулся от своих мыслей, услышав другой голос.
Хороший мальчик. Ты становишься все более умелым, малыш.
Я оторвался от девушки. Мне нужно было сглотнуть, во рту вдруг пересохло.
Заглушив в себе этот голос, я заставил себя ввести в нее два пальца, одновременно играя языком с клитором.
– Боже, ты такой молодец, – снова сказала она, отказываясь заткнуться. – Не останавливайся. Продолжай, малыш.
Малыш? Какого хрена?
Стиснув зубы, тяжело дыша, я выпрямился и едва не разорвал свой ремень, пытаясь его расстегнуть. Может, у Дженнингс в ящике стола найдется скотч. Ей нужно закрыть рот. Жар разлился по шее к груди; я с трудом старался отвлечься и вернуться к своим фантазиям.
Только она поднялась и, пытаясь меня поцеловать, сама занялась моим ремнем.
– Я хочу отсосать тебе, – выдохнула девушка. – Хочу почувствовать твой вкус.
Он твердеет, когда я так делаю. Это значит, что тебе нравится.
От воспоминаний об этих словах мои внутренности затянулись в тугой узел. Хлестнув Дженнингс по рукам, я сказал:
– Нет.
Мне это не нравилось.
– Делай, что тебе велят, – ответила она в попытке продолжить игру.
Но