шагнув в коридор – половицы слегка скрипнули под моим весом, – я положила левую руку на перила и пошла вдоль них. Был слышен лишь перезвон хрустальной люстры из-за гулявших по дому сквозняков. Под ногами лежали мягкие ковры, впереди мирно тикали напольные часы.
Я бы услышала лай собаки, или рык, или внезапное движение в кровати, если бы что-то заставило его нервничать, да? Михаил всегда оставался начеку. Дома никого не было кроме мамы, сестры и меня.
Держась за перила обеими руками, я осторожно спустилась по лестнице и направилась к входной двери, где проверила все замки.
И вдруг услышала тихое поскуливание справа.
– Михаил? – Я повернула голову в сторону гостиной.
Мелкими шагами я добралась до ковра и почувствовала, как пес подбежал ко мне, ткнувшись мокрым носом в мое колено.
– Эй, куда ты ушел? – поддразнила я, нагнувшись, чтобы погладить его. – Что…
Запах сигарет ударил в ноздри; я умолкла, улыбка сползла с моего лица.
Желудок провалился куда-то вниз. Я выпрямилась, моя грудь равномерно, но быстро вздымалась и опадала.
Моя собака была у него.
– Больше к нему не прикасайся, – процедила я.
– Он сам пришел ко мне.
Голос Дэймона донесся из глубины комнаты, и я предположила, что он сидел в кресле в углу, у окна. Я представила его здесь в темноте, пронзаемой только янтарным огоньком подкуренной сигареты.
Наклонившись, я ухватилась за ошейник Михаила.
– Ты дала своему псу русское имя, – задумчиво произнес Дэймон.
– Я дала ему имя танцора.
Михаил Барышников. Большинство величайших балетных танцовщиков были русскими, так уж получилось. Дань уважения к гребаному происхождению Дэймона тут абсолютно ни при чем.
Уже собираясь забрать свою собаку и уйти, я почувствовала, как он поднялся с кресла, пока остатки дыма рассеивались в воздухе. Я держала Михаила рядом, сделала шаг назад к столику у стены, незаметно подхватила ручку, которая всегда там лежала вместе со стопкой бумаг для записок, и спрятала ее за бедром.
Когда-то Дэймон пугал меня, и мне это нравилось. То время прошло.
– Я не хочу здесь жить, – сообщила я ему. – Рано или поздно я найду выход. Ты ведь знаешь.
Замерев на мгновение, я осознала, что это первое подобие разговора, пусть даже вынужденного, между нами за последние пять лет. С тех пор, как его отправили в тюрьму. Все предыдущие встречи сводились либо к мимолетным нападкам друг на друга, либо к угрозам.
– Тебе нечего сказать? – подстегнула я.
– Нет, просто не вижу смысла отвечать. – Голос парня приблизился. Он сделал глоток, судя по звону льда о стенки бокала, затем поставил свой напиток на стол. – Ты можешь разбрасываться любыми заявлениями, Уинтер, но в итоге будешь делать то, что тебе скажут. Ты, твоя мать и сестра, – подчеркнул Дэймон. – Вы больше не распоряжаетесь этим домом.
– Я взрослый человек. И имею право уходить, куда и когда пожелаю.
– Так почему же ты до сих пор здесь?
Мои губы дернулись