отрежем вам ноги, чтобы вы больше никогда так не делали.
Конхард рыкнул, перехватил поудобнее молот, Илидор рванул из ножен меч. Конопатый вытащил из-под куртки руку с небольшим самострелом, но получил от Илидора пинок в живот, выронил оружие, закашлялся. Конхард взревел так, что его наверняка услышали на самом Храмовом бульваре, и бросился на длинноносого, тот швырнул в гнома сгусток пламени, промахнулся на пол-ладони, и огонь улетел к ближайшей башенке, по пути распадаясь на отдельные горючие капли. Илидор отступал к перилам, поводя перед собой мечом, но двое эльфов надвигались на него, длинноносый бормотал новое заклинание, а эльф с шипастой дубиной наседал на Конхарда, который едва успевал отбивать удары тяжелым молотом и всё не мог улучить миг, чтобы хорошенько им размахнуться.
– Гном! Человек! – рявкнул вдруг с верхнего лестничного пролета командный голос, который мог принадлежать только стражнику. – Убрать оружие!
Наверху затопотали по ступеням несколько пар ног, и тут же донесся с нижнего пролета новый стражничий вопль:
– Нападение! Нападение на эльфов!
Снизу тоже затопали.
– Нет, я и впрямь надеялся, что до этого не дойдет! – с чувством вскричал Илидор и вдруг сунул меч обратно в ножны.
Стражники с верхних и нижних ступеней достигли площадки одновременно, кинулись к гному и человеку, пятеро эльфов прыснули в стороны, Конхард отчаянно взревел и почти было прыгнул на стражников, бегущих снизу, но остановился, потому что происходило нечто странное. От Илидора тянуло жаром, словно от лавового озера, он стоял, раскинув руки и подняв лицо к небу, зажмурившись, и блестящие золотые кудри плескались за его за спиной, и время вокруг него словно заледенело, эльфы увязли в этом времени, как мушки в слюде, сделавшись неловкими и медлительными. Конхард и сам почувствовал, что его движения изменились, словно теперь он шевелился во сне, а не наяву, молот стал весить больше его самого… И почти сразу время ускорилось снова, стражник с верхней ступени уже начал заносить над Конхардом свой меч – и тут Илидор выдохнул, распахнул глаза, сияющие, как чистейшее золото на ярчайшем солнце – нестерпимо, невозможно сияющие. Их блеск ослепил всех вокруг, у Конхарда брызнули слёзы, он выругался, покрепче перехватил свой молот, слепо замотал головой и вдруг почувствовал, как рядом с ним откуда-то появилось нечто большое, из-за чего на балконе сделалось тесно. Потом снизу, со стороны парка понеслись истошные вопли, а Конхарда грубо схватили за бока и оторвали от земли.
Гном вопил, дрыгал ногами, мотал головой, смаргивая слёзы, бестолково махал своим молотом. Стражники, побросав мечи, орали и бежали подальше от балконной площадки. Эльфы-задиры прятались за огромными горшками с пушистыми розовыми цветами, а длинноносый бесславно лишился чувств. На улицах Шарумара поднялась суматоха, визг и паника.
Не каждый день приличные эльфы видят, как золотой дракон, невыносимо сияя на солнце, уносит вопящего гнома к горам Такарона.
Илидор, никогда не видевший этих гор, умудрился не