встал в дверях, осторожно прислонившись плечом к косяку.
– Ну? – только и сказал он, икоса посматривая на топор, лежавший рядом с березовым стулком, на котором сидел отец.
– Заходи! Да дверь за собой закрой, – приказал Савелий.
Никола повиновался.
Анна, увидев, как сын, закрыв за собой дверь, зашел в амбар, со всех ног бросилась в избу и рухнула перед Казанской иконой Богородицы.
– Заступница Усердная, заступись за Николку! Спаси от гнева Саввы! Ведь покалечит он его, как пить дать, покалечит! Ты ведь Сама знаешь, каково матери бывает, когда сына калечат! Вразуми Савелия! Обрати его гнев на милость.
…Отец поговорил с сыном мирно. А ранним туманным утром Николай куда-то ушел. Савелий, разбудив другого сына, Ивана, сказал:
– Сегодня за двоих работать будешь.
– Это с какого ляда?
– А с такого, что Николка за нас молиться будет, а мы за него работать. И баста!
Запыленный, босой странник, водимый чу́дным желанием, шел из Шацка по щекочущей босые ступни теплой песчаной дороге в Успенскую Вышенскую пустынь Рязанской губернии. Легка летняя дорога. Ласкова в полях шевелящаяся с каким-то тайным шепотком рожь. Чисты и непорочны цветущие богородичным цветом васильки. А ведь это сорные растения. Но у Бога и сорняки прекрасны! Идет странник и славит Создателя: «Слава Тебе, сотворшему небо и землю. Слава Тебе, сотворшему райскую красоту и по изгнании из рая не лишившему нас ее частички…»
– Мил человек, погодь-ка! – послышался из клоктистого придорожного куста грубый надтреснутый голос.
Странник остановился и увидел идущего к нему странного мужика со всклокоченной бородой, похожей на тот куст, из-за которого он вышел.
– Ты не на Вышу ли путь держишь?
– Да, к Заступнице нашей, Богоматери Казанской.
– Так и мне туда. Я из далёка иду, вот прикорнул под кустиком, а потом чую: путник по дороге ногами шебуршит. Тебя увидел, обрадовался. Вдвоем-то веселее идти, так ведь?
Путник промолчал. Было видно, что он не совсем согласен с таким утверждением. Мужик подошел к нему. Выглядел он непонятно как – не то с похмелья, не то с жестокого недосыпа.
– Здорово, мил человек! – поприветствовал мужик странника. – Как тебя зовут-величают?
– Николкой кличут.
– Нет такого имени! – взъярился вдруг мужик, сверкнув глазами. – Коль поминаешь того, во имя кого назван, то поминай с уважением да еще прибавляй родителя, который тебе жизнь дал.
– Тогда, значится, я того… Николай Савельевич Круглов.
Неожиданный знакомец нашего странника то ли улыбнулся, то ли покривился:
– А меня зовут Евпсихий, что значит благодушный.
Пути до Вышенской пустыни оставалось совсем немного, и Николай не очень огорчился соседством со странным Евпсихием, который всю дорогу старался доказать ему, что христианин должен каждый день переносить какие-нибудь страдания.
Когда же они прибыли в монастырь и Николая поселили в одной комнате вместе с Евпсихием,