всяком случае, вы правы в одном. Это никогда не поздно будет сделать… Идемте.
– К вам? – он искренне удивился. – Вы не боитесь остаться наедине с незнакомцем?
Его удивление. Непонимание. Было настолько смешным. Что я невольно улыбнулась. Сегодня я решила рассчитаться с жизнью. И при этом я еще должна кого-то бояться? Да за свою недолгую жизнь я столько испытала, что чувство страха для меня окончательно утратило первоначальный смысл. И я его не понимала.
Он прочитал мои мысли, и молча пошел рядом со мной.
Моя квартира выглядела опустошенной, невзрачной, почти бедной. Много вещей после смерти родных пришлось продать. И она напоминала квартиру холостяка. Еще не опустившегося. Но уже утратившего всякий интерес к уюту и вещам. Уют нужен дому. Свой дом я давно потеряла.
Единственное. Что еще было живым. Это цветущие на подоконнике бегонии. Как они умудрились выжить в моем мертвом доме…
Мой гость в своем дорогом безукоризненном костюме был здесь некстати. Но я уже не испытывала неловкости. Незачем было оправдываться. Моя жизнь никого не должна волновать. И я гордо, почти вызывающе, встряхнула головой. Это была всего лишь гордость несчастного человека. Не более. Но это было единственное. Что я сумела уберечь в целости и сохранности. Единственное. Что никто не смог бы у меня отнять.
Его звали Евгением. Он попросил называть его Женей. Хотя разница в возрасте была не такой уж и маленькой. Но я заметила, что он был из тех мужчин, которые не желают стареть. И фамильярным обращением пытаются оттянуть это время. Я уверена, что он и в семьдесят тоже будет просто Женей. Впрочем. Мне было все равно. Евгений он или Женя. И тем не менее я пожелала. Чтобы меня он называл не Сашей, Сашенькой или Сашкой. А на полную катушку – Александрой. Он улыбнулся моему заявлению. Он понял мой юношеский максимализм. Желание все делать наоборот. Несмотря на то, что на моем лице застыла совсем взрослая печать боли.
– Ну, хорошо, Александра. Тебя так назвали в честь твоего отца?
– Ну, не чужого же, – буркнула я.
– Ты варишь очень вкусный кофе, – он вновь попытался разрядить обстановку. И ему это вновь не удалось.
Кофе был отвратительный. Безвкусный. Совсем водяной. К тому же пахнущий ржавчиной, навеки прилипшей к моей турке.
– Давайте договоримся сразу – не лгать, – ответила я. – Иначе нам просто вообще нет смысла разговаривать. Если не хотите меня чем-то обидеть – лучше просто промолчите.
Он утвердительно кивнул.
– Ты мне нравишься, – откровенно признался он.
– Вы мне тоже, – не менее откровенно призналась я. – Иначе я бы не впустила вас в свой дом.
– Прекрасно. Это уже что-то. Нам будет легче разговаривать.
– Говорить будете вы, – поправила я Женю. – Я буду просто слушать.
Он вновь улыбнулся. Все-таки какая у него была располагающая улыбка! Я уже так никогда не научусь улыбаться.
– Хорошо, Александра. Я просто спрошу. Скажи, если бы ты узнала имя человека, который виновен в смерти твоей матери. И, возможно, отца. Что бы ты сделала?
– Убила, –