.

сошла на нет. Солнышко светит, птичка вон какая-то на чахлой болотной березке сидит. Ребята костерок затеяли. И, главное, никуда не надо ползти.

      Благодать.

      Разве только тело чье-то в десяти шагах от берега плавает рожей книзу, кровь из спины течет и мешается с черной грязью. А так – хорошо.

      Вблизи от Рэма стоит мужик с простецким лицом рабочего, кряжистый, коротконогий, с мощными ладонями – просто не ладони, а грабли. На нем ладно пригнанная форма пехотного капрала По болоту вместе со всеми полз, а форма все равно нигде не задралась, не перекосилась. Ремень с пряжкой – как влитые. В левой руке у него – трофейный карабин, легкий и удобный, куда удобнее имперской винтовки, а в правой – ранец Рэма с драной лямкой.

      – Ты его чуть в болоте не утопил, – говорит мужик и швыряет ранец Рэму под ноги. – Держи, бедолага.

      – Спасибо… Вот спасибо! Выручил. Хочешь папиросу? У меня есть папироса…

      – Чего ж, не откажусь.

      Крепыш ловкий движением принял «горскую» и сунул за ухо. На удивленный взгляд Рэма он ответил:

      – Да потом скурю. Прежде обсохнуть бы надо.

      – А ты… что-то я тебя раньше не видел.

      – Раньше меня тут и не было. Раньше я был в 112-м пехотном полку. А еще раньше я был в школе младших командиров. А совсем раньше – на верфи ремонтником.

      – Как же ты из 112-го… к нам?

      Тот хмыкнул.

      – Как? Да обычно. Вместе с вами в «котел» попали. Только от вашей академической бригады покуда что-то осталось, а от нашего полка – я да еще трое парней. Прибились к вам вчера.

      – Ну, теперь вместе вылезать будем. Рэм. Рэм Тану меня зовут.

      – Дэк Потту. Сейчас отдохнем, и я тебя со своими познакомлю. Тут они, поблизости.

      На болото опускались сумерки. Люди, смертельно усталые, бродили по холму, выпиравшему из трясины подобно острову над морской пучиной, и собирали хворост. Впервые за много часов они не боялись внезапного нападения. Холм закрывал их от пулеметов карательной команды, а по хлябям к ним не пойдут: так ведь и свои головы положить можно.

      Рядом с Рэмом на бережку сидел лейтенант Чачу. Злой, аж лицо почернело от злости. Или у него всегда лицо такое вот… смуглое? Стянув сапог, он промывал рану на ноге. То и дело морщился, но стонать себе не разрешал и только шипел время от времени сквозь стиснутые зубы. Промыв, вытащил из офицерского планшета пластырь, бинт и попробовал перевязать себя. Но как он ни вертелся, а все выходило либо очень больно, либо очень неудобно.

      – Давайте я вам помогу, ваше благородие. Ни к чему вам напрасно мучиться.

      – Валяй, солдат.

      Они странно похожи друг на друга – Дэк и лейтенант Чачу. Оба невысокие, широкоплечие, настоящие здоровяки. Голоса такие, что можно перепутать. Оба напоминают хищных зверей. Только у капрала Потту башка обрита под ноль, а у офицера – короткая стрижка с ранними залысинами.

      Пока Дэк возится с ногой ротмистра, тот, откинувшись на спину, увлеченно насвистывает «уймись, мамаша…». И только один раз позволяет себе стиснуть рукой землю, вырвать черный ком и раздавить его между пальцами…

      –