в тюрягу в Куала-Лумпуре. Может, еще кто-нибудь, поди знай.
– Так где вы будете сегодня ночью?
Ее обращение на «вы» звучит гораздо естественнее и до странности интимнее.
– Скорее всего, дома, с Шарлоттой, еще не знаю. А вы?
– Наверное, у матери. Сколько я ей ни предлагала переписать на кассету, чтобы можно было посмотреть в более приличное время, она ни в какую. Ей, видите ли, любопытно оказаться перед телевизором в четыре утра. Заранее слышу, как она скажет: «Тебе хоть платят за это?» Даже когда я писала романы, она изводила меня этим вопросом, и я всегда отвечала «нет». Сегодня ночью отвечу «немножко».
Она улыбается. Она мне очень нравится. Нам приносят по ломтю жареного лосося. Она отодвигает на краешек тарелки масло с рубленой петрушкой.
– Послушайте, Марко, этот обед наедине мне понадобился, потому что хочу попросить вас кое о чем насчет той заповедной комнаты Френелей.
В некотором смысле меня это успокаивает. Если память мне не изменяет, ей поручили написать сцену.
– Я хотела бы показать это сегодня и остальным, но предпочитаю, чтобы сначала взглянули вы. По правде сказать, я всегда немного побаиваюсь реакции Луи. Он порой смотрит на меня так, будто я все делаю совершенно невпопад. И у меня впечатление, что Жером из-за моих находок относится ко мне как к целому пансиону благородных девиц в одном лице.
– А Жером думает, что вы его считаете помешанным на массовых убийствах. Одно другого стоит. Мы все вас очень ценим, Матильда. Давайте сюда, что вы там написали, и закажите пару кофе.
Нет ничего хуже – читать чью-то работу, когда ловят малейшее движение твоих ресниц, легчайшую улыбку. Тем более в бистро, во время обеденного перерыва, меж чьим-то пахучим хот-догом и гремящим бильярдом. Мне надо как следует сосредоточиться. Дипломатическая миссия величайшей важности! На мои столь юные плечи возложена забота о сплоченности коллектива! Мне позарез надо врубиться в этот текст, просто позарез!
Сцена 38
Гостиная Френелей. Павильон. День.
Мари Френель поспешно заталкивает в дорожную сумку кое-что из одежды. Рядом сидит Милдред.
Мари. Фред исчез три дня назад, а недавно позвонили из Лондона, из полицейского управления. Что с ним что-то не так, я заметила, когда он еще только собирался на свой конгресс.
Она хватает сумку, проверяет время вылета и надевает пальто.
Милдред. Хочешь, я попрошу брата разузнать?
Мари. Я не решалась тебя попросить… (Целует ее в лоб.) Скажешь Брюно и Камилле, что я им вечером позвоню. Главное – отвечай на телефонные звонки, это может оказаться Фред. И спасибо, никогда этого не забуду.
Она выходит.
Тишина.
Милдред опасливо выскальзывает в коридор и останавливается перед таинственной дверью, уже виденной в семнадцатом эпизоде второй серии. Прикладывает к ней ухо, но ничего не слышит. Пытается открыть, но та заперта на ключ. Она идет обратно в гостиную и возвращается со связкой ключей. Пробует их поочередно, но ни один не подходит. Она какое-то время изучает