и воздух густо наполнился запахом тухлых соленых огурцов.
– Вы знаете, – сдерживая подкатившую икоту и плутая в падежах, вдруг сказал он, – я бы не хотел, чтобы вы вдруг неправильно не подумали…
– Я знаю. Моя дочь красавица, не правда ли?
– Очень! – горячо подтвердил Алекс. – Вы не возражаете, если я приглашу ее на свидание?
– Моя дочь не только красавица, но и умница. Я не возражаю.
Хозяин гостиницы прямо и насмешливо смотрел на гостя. Тот так смутился, что даже похмелье временно отступило.
– Кстати, – добавил хозяин, – попросите ее сводить вас завтра на праздник. Заодно убедитесь, что не такие уж мы дикари, как вы сами для себя решили.
Ближе к вечеру в дверь номера постучали. Дочь хозяина гостиницы из-за двери крикнула, что к нему пришли.
«Кто бы это мог быть?» – удивился Алекс.
В холле гостиницы стоял тот самый лейтенант, с которым он хотел, но не смог поговорить утром на площади. Лейтенант, прямой, подтянутый и в новой форме, полыхал молодостью и энергией. Стоять на месте так, чтобы не пританцовывать, он не мог. Первым делом Алексу было предложено подышать свежим воздухом.
Они пошли по городу без видимого плана, но на каждом перекрестке лейтенант выбирал самое тихое и безлюдное направление. Чудесный, каких бывает немного, почти бесконечный летний день потихоньку растворялся и остывал. Дома на узких, без тротуаров, улицах отрастили длинные тени.
– Кажется, я видел вас вчера в трактире. Вы сидели за столом возле окна, – сказал лейтенант.
В ответ Алекс пробормотал что-то не вполне разборчиво – он ясно помнил лейтенанта сегодняшним в центре города, но картина вчерашнего вечера была размыта, сомнительна по содержанию и совершенно лишена нового знакомого.
– Вам нужно срочно уехать, – по-военному, короткой дорогой перешел к делу лейтенант.
– Простите, я не понимаю. Меня пригласили, я жду важной встречи.
От этих слов лейтенант отмахнулся как от мухи.
– Прошу, исключительно между нами. Предстоят большие перемены. Вчера дракон подписал указ о своем несуществовании.
Неудивительно, что от таких слов Алекс испытал что-то вроде мысленного паралича. Смятение, по всей видимости, настолько исказило его лицо, что лейтенант поспешил пояснить:
– Понимаю, звучит нелепо. Но только на первый взгляд. Сверхсущество устало, и государственные дела его давно не интересуют. Муторно, и мотивация ниже нуля. Но как сойти со сцены? Только за кулисы – тебя за хвост и обратно под софиты, а там уже гильотина, в нашем случае три, – лейтенант ребром ладони показал как работает гильотина. – Все тираны приговорены к пожизненному управлению.
Алекс сбивался с шага, стараясь не наступать на разбросанные повсюду окурки и пивные бутылки. Он едва успевал за собеседником, который шел прямо, не замечая ничего вокруг.
– Нельзя к власти относиться спустя рукава. Люди страх потеряли. А без страха, как без цемента, – всю силу цемента лейтенант выразил сжатым кулаком, как бы прикрывая