вживую не видели римских государей (прежние сюда не хаживали, посещая лишь свои императорские или частно-олигархические термы), а потому глядели на священный живой объект во все глаза, нимало не заботясь о том, что их глазные яблоки повылезают или повыскакивают из орбит, полопаются, вытекут или сломаются, оставив глазницы пустыми.
– Что вы тут делаете, бездельники? – встрепенулся император, нахмурясь. – Я велел очистить помещения ото всех! От любой нечисти! Хочу камерной обстановки… Что тут ещё за многолюдство? Неужели моя служба безопасности столь профнепригодна? Или в ней завелись… жучки, кроты и крысы?»
– Без нас никак нельзя! Мы принимаем одежду у посетителей! – вразнобой, перебивая друг друга, заговорили служки.
– Но сегодня мыться я буду один! Мои двое телохранителей не в счёт, они раздеваться не намерены и останутся грязными. Да и вообще дальше этого места они не двинутся. А на мне нет столько одежды, чтобы на всех вас хватило хотя бы по одному… предмету моего туалета!
– Каждый из нас готов принять у вас плащ, тогу и тунику, о, Величайший! – хором воскликнули рабы, и каждый из них при этом подумал: «Выбери меня, выбери меня, птица счастья завтрашнего дня!»
Не по чину припоздав, появился и засуетился директор терм:
– Ах, бяда! Кто-то из моих подчинённых тормознул и забыл убрать отсюда весь этот биомусор! Я разжалую ослушника и отошлю в каменоломню без права условно-досрочного освобождения или помилования… Ну-ка, скотобаза, все брысь отсюдова! Кругом!!! Шагом… нет, бегом марш! Одна нога здесь – другая там! Грек Андроник, ты, как самый сообразительный и расторопный, останься и прими у Его Величества его царское облачение!
«Вот умный человек! Зрит в корень! Проницательный! – мысленно похвалил директора император и почувствовал, как за его спиной медленно, но верно стали разворачиваться и в конце концов раскрылись мощные крылья. – Конечно же, император – это и есть царь! А на царе, само собой, и шапка не горит, и облачение царское! Но царь должен быть скромным и никогда не показывать своим холопам, что он для них… Бог!»
Раб Андроник, всячески изгибаясь и извиваясь, потянулся к императору за одёжкой, однако, словно слепец, никаких крыльев у государя не обнаружил, а потому поскользнулся на ровном месте и протянул ножки. Вернее, вытянул их, вытянувшись и сам в полный рост. Туника грека, прилипнув к мокрой мозаике, которой был выложен пол, задралась почти до пояса. Цепкий взгляд императора приметил, что ляжки и голяшки раба были покрыты сеткой варикоза: словно нарочито рукой мастера тонкой кисточкой виртуозно разрисованы.
Андроник как ни в чём ни бывало поднялся и снова потянулся за царским нарядом.
– Стоп! – остановил банного служку Филипп. – Мой прикид из рук в руки примет только шеф этого заведения! Негоже лилиям прясть!
…Кому было вышестояще велено, тот и принял прямо в холле.
Раненый Андроник (повреждена коленка, на пятерне вывихнут палец, шишка на лбу) остался не у дел.