Пополам. Тельман Мамедов

одним махом проглотил все, что было во рту. – Я говорю, вы ешьте, пожалуйста, пока не остыло, Лайка ведь старалась. Вот, попробуйте селедочку под шубой, я его сам готовил.

      – Узнаю, – сказала Софья, окунув ложку в тарелку с чеченским блюдом. – Майонеза ты как всегда не пожалел.

      – Ну, как? – спросил парень.

      – Очень похоже на суп с клецками, только намного гуще, – высказала свое мнение Софья.

      – Это картошка? – спросил Саид.

      – Я подумал, что так вкуснее будет, – с глупой улыбкой ответил Валька. – Пока Лайка не видела, я и внес небольшие поправки в рецепте.

      – Это уже другое блюдо. И это даже лучше, а то Жижиг-Галнаш мне уже надоел.

      – Если в импортный суп добавить картошки, то он автоматически становиться русским, – Весело добавила Софья, накладывая себе салат. – Давненько я не ела Валькиного луково-майонезного салата, что даже немного соскучилась по нему.

      Саид вел милую беседу с Валентином и его матерью, при этом почти не спускал глаз с Лайлы. В этой невозмутимости, что источала его дочь, он видел все, каждую эмоцию, несогласие, удивление, восторг, а самое главное, отношение к этому парню. И он не мог понять, как относиться к этому факту: хорошо или плохо. С одной стороны семья хорошая, хоть и небольшая, с другой стороны они русские, а значит, и внуки у него будут русскими. Будут расти с русскими, будут соблюдать их культуру, знать их язык, и будут думать, как и все русские, что чеченцы плохие. А что еще хуже, Лайла, его сокровище, не вернется больше домой. Старость Саид представлял себе по-разному, но ни в одном из этих вариантов он не был один. Теперь же он понимает, что как бы ты себе не представлял свое будущее, даже если ты перебрал все возможные варианты, всегда остается один вариант, который вряд ли тебе понравится. Саид задавал вопросы, улыбался, ел, пил чай, смотрел на молчаливую Лайлу, и не знал, как ко всему этому относиться.