и ткнул им мне в спину.
– Ну что… Таки здравствуй, Кот. Закончил ты с ними?
Молодой человек с гнусавым голосом попробовал было поспорить с Михалычем за право на общение со мной, но Михалыч не оставил ему ни одного шанса.
– С тобой закончили, понял?
Столик рядом с кассой весьма кстати освободился. Лежащий подле стола сильно не беспокоил. Кровь и прочее из разбитого рта? С кем не бывает? Сели. Глаза в глаза. Можно было ещё взяться за руки, но ни я, ни Михалыч не были готовы к такой близости. По этой же причине вариант потереться под столом ногами также отпадал. Михалыч хмыкнул, хрюкнул, щелкнул челюстью, достал умнозвук, что-то там проверил, что-то понажимал, что-то проверил снова.
– А ты вот, Кот, когда-либо запрашивал в поисковике значение слова “любовь”? – вдруг оторвался от экрана умнозвука Михалыч.
Молодой человек с гнусавым голосом попытался встать. Не вышло. Повернулся к нам лицом. Посмотрел на Михалыча. На меня. На умнозвук.
– Поисковик разве может на такой запрос ответить? – вдруг сплюнул кровью вопрос Молодой человек. – Это же любовь! Это же эмоция и состояние живого организма. А поисковик – цифры. Бездушные и безликие. Цифры. А эмоции… Чувства… Состояния… Они же не передаются цифровым путем – это исключительно аналоговые субстанции. Исключительно привилегия живых организмов.
Михалыч и я переглянулись.
Молча встали.
В порыве абсолютного единства мы уничтожали Молодого человека, сражая носками наших ботинок его молодость, вытирая подошвы об его человечность, ибо нефиг. Сказано же было, что с ним закончено… Ну как можно не понимать столь простые истины и заявлять право на понимание более сложных по типу любви?
Кто-то из посетителей выбежал на улицу и громко закричал там:
– Помогите – либералов бьют!
Тут же ниоткуда нарисовалась группа в чёрном с вязаными из кожи крестами. Они ворвались в кафе, раскидав по стенам жадные взгляды голодных охотников. Взгляды тут же были собраны обратно для анализа захваченной информации. Информация сообщала статус стен – белые когда-то, местами исписанные синим от шариковой ручки, местами чёрным от маркера, местами серым от подошв чьих-то ботинок, местами редкими, странными и почти что даже неестественными белыми от рук рабочих, когда-то работавших над этим местом. Кто-то понял, что атмосфера не полная и решил добавить немного фоновой музыки для свежести и ясности. Jelf The Elf.
– Где? – разорвал легкую и свободную атмосферу кафе один из полупогонных жутким хриплым воплем. – Кто просил помощи?
Молодой человек поднял трясущуюся руку.
Полупогонные кинулись к нему. Оттеснили Михалыча и меня от Молодого обратно к нашему столику.
– Не сметь! – рявкнул нашим ботинкам один из полупогонных. – Сидеть!
Ботинки заскулили и забились под столик. Столь позорное поведение ботинок будет позже наказано – поклялся