были одеты. Они стояли в круг над костром, разведенном в том самом месте, где прежде терзали женщину.
Один из бандитов ел что-то с большого ножа:
– Вкусно…
Другой, жуя, довольно подтвердил:
– Ага, мягонько…
Еще один вдруг повернул голову в сторону Германа и повел носом.
– Что еще одну учуял? – усмехнулся тот, что облизывал нож.
Принюхивающий пожал плечами:
– Так ведь пахнет.
Все бандиты разом захохотали:
– Ему сколько ни дай, все мало, мало…
Принюхивающийся отвернулся от Германа и тот облегченно вздохнул.
Два бандита зачем-то наклонились над костром. Остальные следили за их действиями. Герман же тем временем стал медленно отступать обратно вглубь леса. А как только деревья стали гуще, бросился бежать. Не разбирая дороги, не замечая впивающихся в тело колючек, щепок, сучков.
Бежал он недолго. Ослабевший организм подвел его. Герман не заметил перед
собой кочку, споткнулся и просто рухнул на землю. Ударившись, сбил дыхание. В голове помутилось. Когда же различил перед собой какие-то кусты, то, даже не пытаясь встать, просто вполз в них. Думал, что тут же потеряет сознание. Но время шло, а он по-прежнему был в ясном уме. Отдышавшись, скрючился и охватил колени руками. Германа знобило.
Сначала он думал, что дрожит из-за увиденного-пережитого. Но потом, когда начало темнеть Герман понял, что ему голому и голодному просто холодно на непрогревшейся в кустах земле. А скоро нахлынет еще и ночная прохлада. А в ноздрях затаился сладкий запах.
Герман выполз из кустов и, пошатываясь, снова побрел к поляне. На запах. Его желудок уже просто сводило от голода. Герман надеялся, что бандиты, зажарившие себе после надругательства над женщиной какого-то дикого зверя, ушли, оставив на месте трапезы что-нибудь из объедков.
Когда он подошел к поляне было уже совсем темно. Герман прислушался, вгляделся. Никого. Осторожно приблизился к тому месту, где был костер. Тлели угли. От них шло такое приятное тепло. А вокруг все так умопомрачительно пахло жареным мясом.
Герман пошарил руками рядом с костром. Он был готов обглодать любую брошенную на землю косточку. И нащупал, нашел. Что-то твердое. С остатками липкой плоти. Герман тут же хотел сунуть это в рот. Но кость была какой-то особенной, что-то напоминающей. Герман бросил на угли пук травы, дунул. Раз, другой.
Трава, быстро высохнув на углях, вспыхнула и осветила то, что он держал в руке. Это была кисть руки. Кисть руки той самой женщины, которую бандиты изнасиловали. И как оказывается, не только…
Герман бросил женскую руку в горячие угли. Сел на колени, думая, что сейчас его стошнит. Но пустой желудок только зашелся в спазмах и ничего не выдал из себя.
Лучше было бы уйти прочь от этого ужасного места. Но Герман решил остаться. Пошарив вокруг костра, он нашел еще кости. Бережно сложил их на угли костра и забросал мягкой землей, которую вырыл тут же голыми руками: «Прости меня!..»
Он