эти больше всего напоминают те, что были обнаружены у охотников-собирателей из африканских племен; африканцы использовали их для идентификации человека – в противовес зверю. Они не похожи на метки на объекте жертвоприношения, которые я когда-либо видел. На этом, боюсь, область достоверного заканчивается. Помимо этого я бы сказал, что Ариндон почти наверняка очень хотел удалить эти отметины со своего лица. По-видимому, он считает, что они способны каким-то образом сообщить некую важную информацию, которая может быть использована его врагами.
– Его враги – полицейские, а метки эти мне ни о чем не говорят.
– Возможно, Ариндон боится пострадать от этих отметок, причем сильнее, чем от ран, которые он нанес себе сам. Этим можно объяснить то, что он так хочет от них избавиться. Таким образом, мы возвращаемся к гипотезе о жертвоприношении. Хотя я уверен, что это здесь ни при чем.
– Почему же?
– Начнем с того, что Ариндон жив, – ответил Кроу. – Вряд ли можно считать ритуал успешно проведенным, если назначенная вами жертва в конце концов встает, интересуется, который час, и на прощанье машет вам ручкой.
– Это могла быть просто неудачная попытка…
– Вполне вероятно. Но что из того, что шло как по маслу в других случаях, вдруг дало сбой на этот раз?
В голове у Кроу возникла одна догадка, однако он пока что не хотел делиться ею с инспектором. Она была связана с его первоначальной мыслью о магии мути. Ничто в этих убийствах вроде бы не указывало на влияние Африки. Но что, если были применены те же принципы? Что, если жертвы использовались в качестве своеобразного ингредиента какого-то ритуала? Однако какой его части – той, что удаляется, или той, что остается? Кроу со свойственными ему черствостью и цинизмом представил себе жертвы в виде апельсинов. Есть блюда, к которым нужна пикантная добавка, а есть такие, где требуется мясо. Может быть, Хэмстри представлял собой первое, а Ариндон – второе?
– Он, должно быть, не на шутку испугался, раз оказался способен на то, что с собой сделал, – заметил Балби.
– Это ужас, знакомый лишь сумасшедшим, – изрек банальность Кроу, вновь надевая маску.
– Если Ариндон нас испугался, почему этого не происходило с ним во время наших предыдущих встреч?
– Из-за смирительной рубашки. Хотя и это не смогло бы помешать ему изгрызть себе щеки.
– О да. Однако вчера мы не взволновали его так, как сегодня.
– А что сегодня было иначе?
– Только одно: сегодня появились вы.
Кроу пару секунд обдумывал эти слова. Да, слишком много получается совпадений. Они с Ариндоном были каким-то образом связаны. Нужно остаться. Нет, необходимо уехать.
– Но с чего бы ему меня пугаться?
– То-то и оно, что не с чего, – пожал плечами Балби. – Так что мы вернулись в исходную точку.
Надвигалась зимняя буря. Солнечный свет стал другим, потемнело, под деревьями пронесся ветер. Кроу передернул плечами. А потом вспомнил о долге. Чтобы придерживаться неприятного, но правильного образа действий, не обязательно