Марго подставляет руку под электроды и думает: зато… зато, когда все закончится, когда меня выпрут с работы и до свидания, мои политические амбиции, по крайней мере не придется больше видеть его дурацкую рожу.
К запястьям, плечам, ключицам клеят липкие накладки электродов. Ищут электрическую активность, тихо нудит женщина-техник.
– Никаких неудобств, мэм. В худшем случае вы почувствуете легкое жжение.
В худшем случае я почувствую, как настает конец моей карьере, думает Марго, но ничего не говорит.
Все очень просто. Вегетативную нервную систему стимулируют серией электрических импульсов низкой интенсивности. На новорожденных девочках в ходе стандартного тестирования, которое проводят в роддомах, прекрасно работает, хотя результат всегда один: теперь пасма есть у всех новорожденных девочек, у всех до единой. Бьешь почти нечувствительным разрядом в пасму – пасма автоматически отвечает разрядом. Марго чувствует, что ее пасма и так готова – нервы, адреналин.
Не забудь изобразить удивление, напоминает она себе, не забудь изобразить испуг, и стыд, и смятение от этой великой новости.
Приступая к работе, аппарат тихо, глухо жужжит. С системой Марго ознакомилась. Для начала разряд совершенно неощутимый – до того слабый, что органы чувств не заметят. Пасмы у новорожденных почти всегда откликаются на этом уровне или на следующем. У аппарата десять уровней. Чем выше, тем сильнее раздражитель. Рано или поздно немолодая и необученная пасма Марго откликнется – подобное тянется к подобному. И тогда все узнают. Вдох, выдох. Марго ждет.
Поначалу вообще не чувствует. Просто нарастает давление. Поперек груди, вниз по хребту. Марго не чувствует ни первого уровня, ни второго, ни третьего; машина щелкает себе, прокручивает весь цикл. Стрелка на шкале движется дальше. Приятно было бы сейчас разрядиться. Как будто проснулась – и хорошо бы открыть глаза. Марго противится. Это нетрудно.
Вдох, выдох. Женщина за аппаратом улыбается, делает пометку на отксеренном листке с квадратиками. Четвертый нолик в четвертом квадратике. Почти полпути пройдено. Конечно, в какой-то момент сопротивляться станет невозможно – Марго читала специальную литературу. Она скупо и удрученно улыбается женщине-технику.
– Удобно? – спрашивает та.
– Дайте стакан скотча – станет удобнее, – отвечает Марго.
Стрелка на шкале сдвигается. Теперь труднее. Щиплет правую ключицу, щиплет ладонь. Давай, говорит, давай. Руку словно придавило. Неудобно. Так просто скинуть этот тяжкий груз, освободиться. Нельзя, чтоб увидели, как она потеет, нельзя показать, что она сопротивляется.
Марго вспоминает, как Бобби сказал, что у него роман на стороне. Как ее телу стало жарко и холодно, как перехватило горло. Как Бобби спросил: “Ты что-нибудь скажешь? Тебе что, нечего сказать?” Ее мать орала на отца, если тот не запирал дверь, уходя поутру, или забывал тапочки посреди ковра в гостиной. Марго никогда такой не была, никогда не хотела. В детстве бродила в прохладе под тисами, ставила ногу осторожно-осторожно, играла, как будто один неверный шаг