местечко и выехал на лесную дорогу. Дальше панычу предстоял неблизкий путь в одиночестве через знакомые с детства места. Они с отцом частенько гостили у здешнего державцы4 и охотились в Припейском лесу.
Рука об руку с головной болью юношу мучила невыносимая жажда. В висках у него стучало, а язык с трудом ворочался в пересохшем рту. В довершение ко всему, временами панычу чудился приглушенный колокольный звон. «Все, я больше не выдержу», – в который раз подумал Анджей и потянулся к притороченной к седлу кожаной фляге.
Впереди показалась дорожная развилка.
Паныч взял в руку флягу и принялся задумчиво ее разглядывать, как будто видел в первый раз. Ладонь ощущала приятную прохладу полного живительной влаги сосуда.
Из леса к развилке выехала телега, запряженная малорослой лошадкой мышиного окраса. Правил ею пожилой мужчина, одетый как обычный селянин: темно-бурая свитка5, полотняные штаны и кожаные постолы6. Голову возницы покрывала широкополая соломенная шляпа – брыль, из-под которой выглядывал хрящеватый нос и далеко вперед выступающий подбородок.
В телеге на охапке сена лежала девушка. Ее бледность и неподвижная поза наводили на мысль: «Мертва или, по крайней мере, без чувств». Тело в повозке сильно тряслось и подпрыгивало на ухабах. Голова девицы при этом безвольно качалась из стороны в сторону. После очередного сотрясения девичья рука перевалилась через край телеги и повисла в воздухе. «Мертва», – уверенно определил Анджей. Он вдруг отчетливо вспомнил признаки трупного окоченения и почувствовал, как вчерашний хмель стремительно покидает его голову. Вот, когда пригодились медицинские знания, полученные в академии! Паныч резко осадил Гнедка и внутренне напрягся, обхватив ладонью рукоять сабли.
Селянин равнодушно взглянул на встречного путника и остановил повозку. Спрыгнув на землю, он зашел сбоку и уложил руку покойницы на прежнее место. Вслед за телегой из леса выехали двое всадников. В одном из них Анджей узнал Зрибеду Хованского – сельского войта7 из близлежащего местечка Логовицы, другой – лысый с бандолетом8 на луке седла – был ему незнаком. Увидев шляхтича, всадники придержали лошадей. Хованский признал в юноше давнего знакомого и приподнял шапку на голове, здороваясь, а затем что-то сказал своему спутнику. Лысый хмуро взглянул на паныча. Кивнув войту, он перехватил поудобнее ружье и направил лошадь в объезд телеги.
Анджей ждал приближения незнакомца, оставаясь на месте и ощущая растущее внутри беспокойство. Его жеребец нервно переступал ногами, словно чувствуя настроение седока.
– Пан Янек Свиридович, – подъехав ближе, представился лысый. – Возный9 Гродненского повета.
В подтверждение своих слов судебный исполнитель достал из дорожной сумки верительную