добрались, Федька еле ковыляет. Я сама попробовала достать, но глубоко, потому и позвонила.
Дети заныли:
– Мы не нарочно! Пожалуйста, ПолинаСелдовна, больно.
Татьяна замахнулась мокрой простынёй.
– Ух, обормоты! Огрела бы, да жалко.
Под такой аккомпанемент Полина занялась приготовлениями. Запихала в рюкзак худи (жарко) и надела халат. Вытащила жестяную коробочку с хирургическими инструментами, абсолюсепт, перекись, марлю на повязку. Сперва попросила ассистировать Татьяну, но у той обед горел, пришлось инструктировать Пашку.
– Руки моем тщательно, и под ногтями. Я ни к чему не притрагиваюсь, ты делаешь, что я говорю.
Пашка безразлично отвернулся, но по тому, как рьяно он тёр руки мылом, Полина поняла, что помощник из него выйдет толковый. Детвора запричитала.
– Я не хочу, чтоб он ко мне подходил!
– А ну, цыц! Получить хочешь? – рявкнул старший брат.
Полина стряхнула воду с чистейших рук.
– Паша, не надо. А вы – не ныть! Приступаем. Паш, антисептиком им пшикни.
Новоявленный медбрат моментально исполнил распоряжение. Три голые попы завоняли спиртом и страхом.
– Пинцет, – скомандовала Полина, и почти тут же в её руках оказался холодный металл.
Лишь одна заноза была по-настоящему глубокой. Полине пришлось сделать укол лидокаина перед надрезом. В такие минуты она чувствовала себя детективом, доктором Хаусом и Пуаро в одном флаконе. Нужно добыть улику. Пашка промокнул кровь, Полина пинцетом подцепила деревяшку. Заноза оказалась длинной. Пришлось тщательно продезинфицировать. Иглу подготовила сама, снова вымыла руки, Пашка щипцами осторожно передал и тут же сбежал. Полина не расстроилась: дальше она управится сама. Через пять минут на трёх детских попах красовались марлевые заплатки, а Татьяна вытирала слёзы на четырёх детских мордочках: Пашка тоже переживал за мелюзгу.
Полина успела каждому вколоть вакцину от столбняка, прежде чем детвора унеслась по своим делам. На этот раз в поля, где скатали солому. Фёдор, владелец зашитой попы, деловито уковылял следом. Даже закинуть ногу на велосипед ему оказалось не под силу – слёзы выступили на глазах, он закусил губу.
– Сидеть ему нельзя. Если что – анальгин, ну, или что у вас есть, и холодный компресс. Звоните в любое время. Думаю, с такой активностью к вечеру шов разойдётся.
– Полин Всевлдовна, может, чаю? Я тесто поставила, – Татьяна махнула в сторону эмалированного ведра, под полотенцем вздувалась масса теста, – плюшки будут. Хоть с нормальным человеком поболтать, а не с этими извергами.
Может, права Мирохина, и Полине нужно завести в деревне друзей? Опять же, плюшки подходят. Это явно лучше, чем выгребать песок в холодном подполе с блёклой лампой. Желудок заурчал жалобно, просительно. Но планам не суждено было сбыться: мобильный зазвонил, в калитку ворвались дети.
– Мама! Мама! Училка!
– Алло? Да, Михаил Иванович.
В следующее