это не шутка.
Вчера было ещё плюс шестнадцать, телевизор же вещал устами Гидрометцентра, что похолодание будет, но ненадолго, идёт какой-то циклон, несет осадки в виде дождя и мокрого снега. Я же доверился своим ощущениям, и, признаюсь, ошибся. Нет, зонтик я не выложил, он, как прописался в сумке в начале осени, так и не вылезал оттуда, приговорён. А сумка – знаете, такая чёрная, с ремешком и через плечо. Удобная. Только вот лямка периодически съезжала, приходилось поправлять и подтягивать.
Смурной и ненавязчивый перманентный дождь вышел вместе со мной на работу. До метро недалеко, и поэтому я редко пользовался машиной, лишь приподнял воротник, нахлобучил кепку под названием «бейсболка», и убыстрил шаг.
Мелкие капельки скатывались с моей куртки, и посему зонтик остался в неведении происходящего.
На работу я приходил рано, открывал небольшой кабинет, метров шесть на девять, включая некое подобие прихожей со шкафчиком для одежды, вешал куртку, чуть приподнявшись – перекладина сделана не иначе, как для Сабониса, моих метра восьмидесяти пяти едва хватало, да я уже привык. А вторая перекладина была оккупирована моими сотрудницами и прибившимся к нам выпускником некоего университета. Коллеги занимали соседнюю комнату, в которую вела ещё одна, правая дверь. Вы поняли, вход один, из предбанника вели ещё две двери. Очень удобно. В предбаннике прижились и холодильник, и микроволновая печь.
Я снимал свитер, клал на свою персональную полку, и надевал галстук и пиджак. Рубашка у меня была постоянно свежая, а как же иначе. Дресс-код в нашей конторе пока что не был ввёден, но мне полагалась носить пиджак. Правда, не знаю, зачем, ибо большую часть рабочего времени я проводил за своим столом, серьезный и сосредоточенный, большей частью общаясь с коллегами посредством компьютера, но иногда они приходили, отвлекая меня от дел.
Первым делом я включал электрический чайник, на отдельной тумбочке, с обязательно подложенной кафельной плиткой, по требованиям пожарной безопасности. Усаживался за стол, брал очередную папку, взвешивал на руке и открывал. За это время чайник успевал закипеть, я наливал себе полчашечки кофе, начинал перелистывать страницу за страницей, со вчерашнего места, делая необходимые пометки остро заточенным карандашом. Я делал это исключительно тщательно, ибо работа давала не только средства к существованию и обеспечивала некоторую стабильность, к которой я привык за долгие годы.
Сотрудницы, как правило, опаздывали. Что с них возьмёшь? Однако делал внушения и наставлял, так положено. Они как бы внимательно слушали и воспринимали, но все продолжалось. А в воздух висел немой вопрос – а что вы хотите за такую зарплату. Пардон, милые, но вы же под этим подписывались. И даже за семьсот-восемьсот зелёных, в пересчёте, вполне можно и потрудиться. Впрочем, особых претензий у меня к ним не было, как и у более высокого начальства ко мне. Жизнь текла своим чередом.
Часам к девяти все занимали места в соседней комнате, подходил народ, с новыми папками, делами и служебными записками.
Некоторые предварительно звонили, я терпеливо выслушивал, назначал время, когда прийти, записывал на страничку ежедневника и заносил в компьютер. Когда страничка заполнялась, я переходил на следующую. Сверялся с необходимыми документами по компьютеру, дабы не отстать от жизни и все держать под контролем. Это только кажется, что всё просто. Я считаю, что каждая бумага должна вылежаться, даже если по содержанию и оформлению очевидных замечаний нет. Но для чего я сижу? То-то и оно.
Часть работы я переправлял за стенку, неизбежной, но скучной. Делопроизводство и системный анализ требуют тщательного подхода. А выждать необходимо всегда, процентов так тридцать дел возвращались к авторам. И дальше где-то погибали, я не интересовался, где, но статистику вёл.
Я немного отвлёкся, и как тут сосредоточишься, когда дождь всё усиливался, для этого вовсе не нужно было выглядывать в окно – по жестяному подоконнику барабанила настоящая дробь. Но работа – прежде всего, через некоторое время я даже привык к дождю, и почти не замечал. Однако каждый входящий считал своим долгом непременно поговорить о превратностях погоды, о том, куда податься в выходные, можно ли проехать на дачу. Меня это с толку не сбивало, я привычно делал замечания, и даже хвалил, когда они устранялись оперативно. А как же иначе.
Так было и в этот день. К половине двенадцатого поток посетителей несколько иссяк, я снова заварил кофе, вышел в курилку, пообщался с коллегами и снова за работу.
Прошел час, другой. Я почувствовал, что-то изменилось. Прекратилось назойливое «пам-пам-пам», я раздвинул шторы и выглянул в окно – крупный и сильный дождь превратился в медленно падающие, парящие снежные хлопья. Они и не собирались таять, даже приземлившись на подоконник. Или не успевали. И так интенсивно, что вскоре и весь дворик, и крыши одноэтажных строений покрылись толстым слоем. Ужас! Я вообще-то отношусь к любым погодным явлениям лояльно, если все вовремя. Сейчас же – зачем мне снег в середине октября? Это вызывало раздражение и выбивало из привычной колеи.
Но не всё так безнадёжно. А где же?